Сломленный герой (СИ)

Тор резко сел, любовник чуть не упал назад, но крепкие руки вовремя удержали. Одинсон даже успел порадоваться, что его не сдерживают эти тряпки смертных, туники ангелов или их доспехи. Набедренная повязка, которая скрывала гениталии, походила на вертикальные ртутные бусы — двигаться удобно, ртуть обтекает и принимает форму тела. На Локи же была тёмная повязка, напоминающая застывший дёготь, но эта субстанция поддавалась рукам новорождённого без особых усилий. Добравшись до обнажённых ягодиц, Одинсон плотоядно зарычал, Локи не сдавался, мешая, но его горячий твёрдый член во всю отрицал всякое сопротивление.

— Сумасшедший! — продолжал свои излияния Локи, переставая сопротивляться.

— Как же я хочу тебя, теперь ты от меня не отвяжешься, — горячо бормотал Тор ему в шею, Локи недовольно засопел, когда сухие пальцы прошлись у входа, обошли кругом нежную кожу и стали насухую толкаться внутрь. — Безумно хочу тебя…

Лафейсон весь покрылся горячим потом, хотя в Ётунхейме присутствовала прохлада, но только не сейчас и не здесь. Локи жадно ощупывал твёрдый и горячий член любовника, размазал по головке влагу, он совершенно не был настроен на долгую подготовку.

— Давай, я приноровлюсь, хочу тебя… — Локи уже сам льнул к Тору, деловито приподнимая бёдра и направляя горячее естество в себя.

— Подожди, я сейчас, хоть немного…

— Я хочу своего демона, немедленно, — зашипел Лафейсон, словно разъяренный кот.

— Значит, получишь, — отозвался Тор без шуток, он мог потерпеть, но уж если любимый просит, будет ему радость.

— О, ещё как получу, — промурлыкал Локи на ухо новорождённому, от чего тот задрожал, предвкушая. — Но знай, я тебя тоже поимею, ох уж я тебя натяну…

Одинсон хрипло рассмеялся, не опровергая данного заявления. Он вовсе и не против, но пока Тор сам с усилием толкается в горячий плен, смазки мало, хотя Лафейсон, млея от боли и грубости, умудряется не зажиматься и позволяет таранить свой зад без должной подготовки, он обнимает, жмётся к белокурому демону и так сладко стонет. Тор вылизывает его шею, умаляя боль и при этом настойчиво толкается до самого конца, заполняя. Локи шипит и облизывается, испытывая извращённое удовольствие от такого варварского соития. Сам покачивает бёдрами, приподнимается и снова с силой скользит по торову члену, он выгибается, стонет, и, кажется, в этот раз он не собирается уступать, опрокидывает Тора спиной на пол, не позволяя руководить процессом, он сам трахает его до горящих кругов перед глазами. Локи уже легко скачет на теряющем волю демоне, кровь смешивается со смазкой, упрощая движение. И кто из них безумец?! Тор не взялся бы ответить в этот самый момент, он потерялся, расплавился и окончательно перестал быть частью светлого мира, в его груди бьются и рвутся на волю самые низменные желания, чёрными птицами они рвут его плоть и, наконец, оказываются на свободе.

Наконец-то он свободен. Или нет? Теперь он — раб другого господина, имя которого Локи. Но Тор согласен подчиниться, и это его новый мир, где больше не нужно прятаться и скрываться от чужих глаз, они могут позволить себе всё.

Локи двигает бёдрами особенно резко, насаживается, впуская глубоко в себя, и стонет, вцепившись в сильные плечи, стискивает внутри себя и выплёскивается на грудь любовника, заставляя того кончить под ним.

Лафейсон, постанывая, опускается на горячую грудь Тора, перепачканную собственным семенем, и дышит ему в шею, не выпускает, словно не верит до конца в его падение. Они долго молчат, только жадно хватают прохладный воздух, Одинсон обнимает и поглаживает тонкую спину, покрытую испариной. Они долго приходят в себя и молчат тоже долго, первым заговаривает Локи, словно после бурного воссоединения в его голове наконец всё сложилось в определённой последовательности.

— Вот что я упустил, — шепчет Локи. — Твои волосы и глаза всё время казались мне странными и смутно, отдалённо знакомыми.

Одинсон уже догадался, к чему ведёт любовник.

— Малекит, — вздыхает Тор без всяких разъяснений. Оба понимают, о чём он говорит.

— Да, — выдыхает Локи и трётся носом о торову щёку. — Не хочешь поговорить об этом?

— Не сейчас, — отнекивается Одинсон, и Локи его поддерживает, не настаивает, он соскальзывает с него и укладывается рядом. — Я теперь демон.

— И это так волнующе, — мечтательно шепчет Локи, скользя указательным пальцем по крепкой груди.

— Это правильно, — Одинсон прижимает любовника к себе, и ему не хочется больше говорить ни о чём. Нет такой темы, которая была бы важнее, чем их единение. Локи с этим тоже согласен, если не пытается заговорить, лишь вырисовывает на груди аннунака известные лишь ему магические символы. Они долго нежатся в объятьях друг друга, словно застывшие каменные изваяния. Рассеянные мысли витают в голове лениво, не удручая и не заставляя слишком задумываться обо всём, что произошло.

Совершенно точно им потребуется немало времени свыкнуться с новым положением вещей. Тору ещё предстоит привыкнуть к Ётунхейму, его устоям и порядкам. Но они справятся вместе.

========== Эпилог ==========

Десять лет спустя.