Сломленный рыцарь

Я не могла поверить, что Вон просит меня это сделать. Ожидая, что я смогу. Я боялась, что моя внутренняя охрана падет, и я впущу Найта внутрь себя, а он меня использует и бросит, и мне не скрыться от него, потому что он повсюду. Мы росли вместе, наши родители лучшие друзья. Наши семьи связаны, как тугая французская коса – в начале, средине и конце. И если я останусь, то будет то же самое: мы будем ходить вокруг да около. Всегда в одной вселенной, но никогда не на одной планете.

Вон заметил изменения в моем выражении, и хитрая ухмылка пробежала по его лицу. В Аппалачском хорошая программа по творческому письму. Он знает, что это моя страсть, поэтому вбил последний гвоздь в этот гроб.

– Творческие люди всегда не удовлетворены. Жизнью. Любовью. Работой. Тебя как будто пытают, так, маленькая Луна? Грусть имеет кисло-сладкое послевкусие. Держит нас на плаву. – Он зажег сигарету. – Быть творческой натурой – это несчастная работа. Ты беременеешь ей, чтобы родить шедевр. Целый год мазков кисти, просто чтобы кто-то купил картину. Ты можешь быть несчастной где угодно, Луна. Но Найт? Найт может быть счастлив. Прямо. Черт возьми. Здесь.

С одной стороны, я была напугана до смерти. Что если я как «Парень из пузыря»[6]? Он вышел из этого пузыря, просто чтобы коснуться мамы, и умер одно мгновение спустя. Что если я не выживу вне своего пузыря?

Но, с другой стороны, я хочу быть свободной. Хочу принимать решения сама. Даже просто показать Найту, что я не постоянная часть его жизни, как мебель. А еще заткнуть высокомерного Вона Спенсера.

Хотя он прав. Единственный способ заслужить Найта – перерасти нужду в нем.

– Закончи свое жалкое существование. – Выпрямился Вон. На его футболке были дырки, прямо как в его сердце. – Потому что он не сможет.

В ту ночь Найт не пришел повидаться со мной.

Защитить меня.

Уберечь меня.

Луна светила, поглядывая на меня, спрашивая почему?

Я отвернулась, подставляя спину и игнорируя жестокий вопрос.

«Солнце взойдет завтра, – напомнила я себе. – Оно должно».

Глава 3

Луна

Сентябрь, месяц спустя

– Сейчас она даже не разговаривает на языке жестов. Чувак, она не разговаривает совсем. Поверь мне. Я пытался. Она странная. Гениальная, но странная, еще не начала учиться, а уже получила высшие баллы по всем предметам. А на стене у нее висит плакат с морским коньком. Я даже передать не могу, насколько безумная атмосфера исходит от нее. Упс, кажется, кто-то у двери. Я пойду. Пока.

Эйприл, моя крутая соседка по комнате, открыла дверь. Когда она увидела, что я вожусь с ключом, то выражение ее лица изменилось.

Изначально я немного волновалась о моей соседке с разноцветными волосами. Папа и Эди сообщили в вуз о моем приезде, поэтому поселили меня с человеком, мать которого была глухой. Эйприл свободно говорила на языке жестов и была крошечной, с настолько светлыми бровями, что они были едва видны на ее лице. Она любит музыканта Бентли Диркса, духовную пищу и громко свистеть, когда мимо проходят привлекательные парни, а я считаю это ужасным и смешным одновременно.

– Не думала, что ты вернешься так рано. – Она не давала мне пройти.

Я проверила время на телефоне и пожала плечами, толкая ее плечом. Ежедневная встреча с психологом, Мэлори, отменилась. Похоже, у нее заболел желудок. Но кто знает? Может, она просто устала пытаться добиться от меня хоть какого-то прогресса.

Я бросилась на кровать, открывая окно сообщений с Найтом.

Ничего.

Я не знаю, какая часть удивляет меня больше всего: факт, что я все-таки сделала шаг и уехала в Аппалачский государственный университет, или то, что Найт будто исчез с лица Земли.

Я жила им. Я одержима. Зациклена.

Взмахнув ногами, я села перед печатной машинкой. Папа достал ее для меня прошлым летом, когда я решила пойти в школу, в надежде, что это вдохновит меня на писательство. Пишущие машинки имеют все то, чего нет у ноутбуков: они настоящие, романтичные и непрощающие ошибок. Если вы написали слово неправильно, то вам придется начать все сначала.

Папа знает, что я люблю хорошие задачи, но сейчас я словно не в своей тарелке.

Пиши.

Пиши все, что знаешь.

Что волнует тебя.

Что ты любишь.

Что ты ненавидишь.

Просто делай это.

Мои пальцы зависли над кнопками. Мне нужна передышка. Боковым зрением я заметила, что Эйприл смотрит на меня, будто я дикий енот, ворвавшийся в ее комнату.

– Правильно. Ухожу сейчас, Раймонд[7]. Свистни мне, если тебе что-нибудь нужно. Нужно, а не то, что хочешь, маленький вампир.

Сейчас она сравнила меня с героями Дастина Хоффмана и «Сумерек» в одном предложении. Удивительно. Интересно, знает ли она, насколько это обидно для людей с аутизмом и для меня.

– Эй. Земля вызывает Раймонда.

Ну да. Я показала ей средний палец.

– Вау. Ты здесь. Живая и сражающаяся.

Я посмотрела на пустую страницу и помахала ей.

– Ладно. Ладно. Я ухожу.