Слон императора

Абдаллах поднялся на ноги, подошел к краю возвышения, и я вручил ему книгу. Он передал ее отцу и снова сел на свое место рядом с халифом, а тот открыл наш подарок. Сидевший слева от него второй сын, Мохаммед, наклонился к отцу, чтобы лучше видеть.

Некоторое время правитель в полной тишине листал страницы, время от времени приостанавливаясь, чтобы лучше рассмотреть ту или иную картинку. Вдруг он приостановился, посмотрел на меня и повернул книгу так, чтобы я увидел картинку.

– Что это за птица? – спросил он и, снова посмотрев на страницу, медленно и старательно выговорил по буквам: – К-а-л-а-д-р-и-у-с.

Тут я с изумлением осознал, что Харун ар-Рашид нарочно не смотрел на арабский перевод текста, который сделали для него в Ахене. Он проверял свое умение разбирать западные письмена. Я просто остолбенел. Большей противоположности Карлу и представить было нельзя! В Ахене я видел, как король франков рассматривал картинки в бестиарии – он умел написать лишь несколько слов и с трудом разбирал по-писаному простейшие фразы. В Багдаде же адресат его посольства, повелитель правоверных, мог не только разобрать чужеземную письменность, но и пусть с трудом, но прочесть звучание ее букв.

На странице, которую показывал мне Харун, имелись две картинки. На верхней был изображен человек с короной на голове. Он лежал на ложе и выглядел тяжело больным. А в ногах у него, на спинке ложа, обращенного к открытому окну, восседала белая птица, имевшая некоторое сходство с сорокой. Было ясно, что она недавно влетела в комнату, самовольно расположилась там и уставилась на лежавшего мужчину. Нижняя картинка почти полностью повторяла верхнюю, если не считать того, что там птица не смотрела на больного, а отвернула голову в сторону.

– Это каладриус, Ваше Величество, – пояснил я, восстанавливая в памяти написанный ниже текст, – птица, предсказывающая смерть или выздоровление больного короля. Когда каладриус смотрит на больного, то хворь переходит в птицу. Потом она взлетает к солнцу и сгорает – и болезнь сгорает вместе с нею. Но если каладриус, видя больного короля, отводит от него взгляд, значит, хворь неизлечима.

Выражение лица Харуна нисколько не изменилось. Он вновь повернул книгу к себе и стал листать ее дальше. Я же подумал, что мне, наверное, стоило бы осторожнее подбирать слова, хотя затем сообразил, что переводчик из библиотеки Карла наверняка полностью воспроизвел по-арабски пересказанный мною текст и что халиф не мог не увидеть этого. Так что разумнее всего мне было говорить честно и прямо.

Харун ар-Рашид дошел до конца книги и опять посмотрел на меня:

– Многие из животных, нарисованных здесь, мне знакомы. Некоторые уже имеются в моей коллекции. Но очень многих нет.

Сидевший справа от него юный Абдаллах казался довольным: без сомнения, он радовался, что посоветовал отцу ознакомиться с привезенной книгой, о которой я говорил в саду Джафара.

– Должно похвалить тебя за то, что ты сумел доставить медведей – и других животных – живыми из столь дальних земель, – сказал халиф.

Я низко поклонился.

– Нам отрадно, что у короля Карла имеются те же пристрастия, что и у нас, – продолжал Харун.

Деликатно прокашлявшись, я произнес со всей возможной скромностью:

– У моего повелителя Карла тоже есть зверинец, который, правда, далеко уступает по разнообразию несравненной коллекции Вашего Величества. Он повелел мне передать вам, что будет очень признателен, если вы сочтете возможным прислать ему каких-нибудь необычных животных.

– Упоминал ли он особо каких-либо зверей? – осведомился халиф.

В памяти у меня тут же всплыл момент, когда Карл показал мне картинку в книге и сказал, чтобы я, буде выпадет такая возможность, попросил арабского правителя добыть подобную диковину для королевского зверинца.

– Да, Ваше Величество, король Карл выказал особый интерес к одному из созданий, – ответил я. – Насколько я помню, оно изображено на восьмой странице книги.

Халиф безошибочно отыскал нужную страницу и несколько мгновений вглядывался в иллюстрацию.

– Мы видим в этом звере нечто знакомое, но не можем вспомнить, что именно, – проговорил он с сомнением в голосе. – Может быть, ты позже объяснишь нам. Что говорит пояснение?

Он передал книгу Абдаллаху и с одобрительным выражением лица прослушал его чтение.

– «Грифон. Наделен телом льва, но крылья и голову имеет орлиные, – прочитал мальчик. – Говорят одни, что обретается он в Индийских пустынях, другие же, что в Эфиопии. Грифон раздирает человека на части либо несет его в гнездо, чтобы накормить детенышей. Сила грифона столь велика, что способен он улететь, держа в когтях живого орла».

На иллюстрации был изображен страшный хищник с грозным загнутым клювом и большими крыльями, растущими из плеч львиного туловища. Из его лап торчали длинные крючковатые когти.

– Это, наверно, то же самое, что наш симург, именуемый также рух, – задумчиво произнес халиф.

Наследник Мохаммед наклонился к отцу и что-то прошептал ему на ухо. Мне не понравилось каверзное выражение, с которым отрок посмотрел на меня, когда снова выпрямился.