Слониха-пациентка

Шейхи и другие высокопоставленные бедуины, за редкими примечательными исключениями, относились к работникам зоопарка, а особенно индийским, пакистанским и афганским смотрителям, равно как и к животным — по-хамски, если не сказать больше. Въезд на машинах в зоопарк запрещен: «А нам что за дело, отворяйте ворота, хотим прогуляться с ветерком!» Ворота закрываются в шесть — так нет, они настаивают, чтобы для них открыли в семь! Они забавлялись тем, что совали обезьянам зажженные сигареты и подзадоривали своих детей бросать камни в страусиные яйца у в медведей, которых они считали «волосатыми свиньями» и, следовательно, нечистыми. В 1979 году они забили камнями до смерти великолепного иранского старого кабана. И горе тому, кто осмеливался перечить таким вот искателям удовольствий, — их сажали на ночь в кутузку, а если шейх был познатней, так вообще выпроваживали из страны. Нередко правителю взбредало в голову потребовать птицу для испытания своего сокола — тогда он повелевал смотрителю открыть ближайшую клетку и достать ему жертву, даже если это райская птица или редкий вид куропатки. Случалось, владыка получал в подарок животных — орлов, леопардов ли, страусов, — а они ему были не нужны, так он посылал в зоопарк своего слугу, и тот просто оставлял клетку или ящик с подкидышем у ворот, часто даже без крохотной сопроводительной записки.

Я помню, как вел себя в зоопарке президент Объединенных Арабских Эмиратов шейх Заид. Раскатывая по дорожкам на своем авто, он тыкал пальцем в животных, которых называл безобразными и, следовательно, не имеющими права на размножение, ну хотя бы птиц-носорогов (счастлив тот зоопарк, который может разводить этих удивительных и впечатляющих птиц!). Он не терпел смешанных групп животных — например, газелей, антилоп и африканских птиц, сосуществующих в одном загоне так же, как они сосуществуют в дикой природе. «Все виды должны содержаться отдельно, — распоряжался он, — я приеду через год посмотреть, как выполняются мои повеления!» И уж совсем не доставляло ему удовольствия, когда он видел в одном загоне двух совершенно разных на взгляд антилоп — песчано-коричневую и черно-белую с витыми спиралевидными рогами. «Почему эти животные живут вместе?! — ярился владыка. — Повелеваю развести их! Сейчас же!» Никто из смотрителей не осмеливался возразить своему олимпийскому Зевсу-громовержцу, что эти два столь различных на взгляд животных на самом деле — принадлежащие одному виду самец и самка…

Владыку было пушкой не прошибить, когда речь заходила о каких-то биологических видах. Если какие-то виды деревьев казались ему плохими, значит, извести их! Если какие-то виды кормов, которые мы даем животным, с его точки зрения, «ядовитые», значит, прекратить давать их! Таких-то и таких-то животных отослать на его личный остров — напрасно пытались мы втолковать шейху, что стоит макушка лета и транспортирование в такую жаркую погоду могло закончиться печально. Тех-то и тех-то животных, напротив, послать с его острова в зоопарк, да чтобы без задержки, — и это при том, что зоопарку негде разместить их. (В одном таком случае речь шла о десяти тысячах фазанов.) А что сделаешь, если в феодальном обществе слово владыки — закон и истина!

…Проблема с госпитализацией соколов в зоопарке обострилась до невозможности. Все больше птиц заполняли прохладные комнаты близ нашего офиса в зоопарке; два смотрителя по очереди давали им корм и воду, но все остальные хлопоты лежали на наших плечах. Чтобы впредь только истинный владелец мог забрать сокола после его выздоровления, мы придумали такую систему: всякий, кто привезет птицу в зоопарк, должен будет подписать расписку в присутствии администрации; мы записываем его имя и регистрационный номер машины. Только человек с тем же именем и на той же машине сможет забрать эту птицу. Идентификация пернатых пациентов путем кольцевания или бирок вызвала у бедуинов горячие возражения: это, мол, опасно и помешает их охотничьим способностям — таково было типичное объяснение.

Правда, и эта система мало помогала. Шейхи и бедуины-сокольничие держались мнения покойного Черчилля, что законы пишутся для руководства мудрецов и послушания дураков, и просто не соглашались принимать наши правила. Есть документ, нет документа — бедуины приезжали в наш офис в любое время дня и ночи, требуя птицу, а то и просто настаивая, чтобы мы показали ему всех больных соколов. Когда я или Крис были рядом, то непрошеных гостей часто можно было отвадить, притворяясь, что совершенно не знаешь язык, или спрятаться в аптеке, как только увидишь приближающийся свет фар. Я тщательно ухаживал за разросшимися вокруг нашего офиса густыми кустами, в которых были предусмотрительно прорублены «смотровые щели», так что, сидя за письменным столом, я мог просматривать трассу за километр до въездных ворот.