Слониха-пациентка

За многие годы мне не раз приходилось быть свидетелем случаев бесцеремонного поведения членов профсоюза телевизионщиков, которые под надуманными предлогами, а попросту по причине жадности и зловредности требовали у компаний огромные выкупы, а то и просто ставили рогатки благополучию занятых в программах животных. Обычно, правда, даже самые непримиримые профсоюзники следили за тем, чтобы моим животным не было причинено никакого вреда. Это не мешало им, правда, вырубать все электричество в студии, если съемки длились хоть на секунду дольше положенного, и всей гурьбой выходить наружу, требуя прибавки, от которой стали бы дыбом волосы у Креза. Нетрудно догадаться, какой при этом существует риск, скажем, для змей или карликовых гиппопотамов. Правда, как правило, люди проявляют к животным снисхождение: для них можно достать обогреватели, устроить свет, электричество и все положенное. Когда много лет назад служащие зоопарка Белль-Вю присоединились к всеобщей стачке профсоюзов транспортников и разнорабочих, профсоюз сделал исключение для смотрителей, которым позволено было выйти на работу, а во время стачки докеров у меня не было проблем с разгрузкой полдюжины белых носорогов, прибывших из Виндзорского сафари-парка: рабочие пошли мне навстречу. Но бывает, к сожалению, и по-другому: во время стачки рабочих в Канаде пикетчики не пускали служащих дельфинария носить еду дельфинам. Последствием подобной «классовой борьбы» стала гибель нескольких этих бесценных животных.

…Куча мало-помалу остывала, источая прежний аромат. Время текло. Десять минут до эфира, а никто никому не позволял вынести ее из студии.

— Проблема в том, мой милый, — сказал менеджер, — что этот случай, сам знаешь, беспрецедентный. Не предусмотренный никакими правилами и инструкциями. Обычно ведь наши гости не пачкают в студии.

Пять минут до эфира. Оператор и директор сидели как на иголках. И тут меня осенило. Львенок-то формально закреплен за мной, а не за телестудией. Что отсюда вытекает? Да очень просто: все то, что из него высыпается, также мое. Ведь если бы я уронил на пол студии свои часы, я бы попросту нагнулся и поднял их, и никто не сказал бы ни слова. Растолкав по-прежнему спорящих профактивистов, я сложил руки ковшиком, зачерпнул предмет споров и направился к выходу из студии.

— Э-э! — возопил кто-то. — По какому праву!..

— А вот по такому, братцы мои дорогие! Львенок числится за мной, а не за Йоркширской телекомпанией. Стало быть, все, что из него высыпается, также числится за мною, и я имею полное право делать с этим все, что мне заблагорассудится. И вообще, зарубите себе на носу, что я являюсь почетным и полноправным членом Глубокоуважаемого Общества Выносителей Наследия Обжор — аббревиатуру отыщете в любом профсоюзном справочнике!.. — И с этими словами я толкнул обе створки двери и бодро зашагал туда, где красовалась надпись: «ДЖЕНТЛЬМЕНСКИЙ». Когда утих шум воды, унесшей мое добро в реку забвения, я тщательно вымыл руки и вернулся в студию. Там уборщица протирала тряпкой пол.

— Ну и пройдоха же ты, однако. Ну да ничего, все кончилось благополучно, — сказал менеджер. — Придется раскошелиться на лишний шиллинг уборщице.

Что до человека, ведавшего реквизитом, то он, видя, как я спокойно сажусь в кресло после всех передряг, бросил на меня сердитый взгляд.

Тут ко мне подскочил Бэрри Кокрофт.

— Миллион благодарностей, — прошептал он мне на ушко.

И наконец, Симба поставил в споре финальную точку — в виде большой золотой лужи, — после чего несколько раз зевнул с невинным видом. Три минуты спустя эфир пошел без сучка и задоринки.

Мое второе выступление по телевидению состоялось в 1970 году в Лондоне, в программе Би-би-си под названием «Домашние любимцы и доктора Айболиты», где я демонстрировал ряд экзотических животных, в том числе ручного потто^[23] — западноафриканского лемура, принадлежавшего моей приятельнице из Йоркшира, художнице Вэл Крисуэлл. Потто — очаровательные маленькие существа, о которых большинство людей и слыхом не слыхивали. Они принадлежат к группам приматов — дальних родичей человека, включающих также лемуров, Lorises и bush-babies. Одной из курьезных черт потто является защитный щит, сформированный продолжениями шейных позвонков, переходящих в колючки, которые торчат из-под кожи, возвышаясь над лопатками. Когда животное подвергается нападению, оно прячет голову в ладонях и выставляет напоказ свой щит.