Слонёнок

И он очень учтиво попрощался с Двуцветным Питоном, помог ему опять обвиться вокруг скалы и пошёл себе дальше; хотя его порядком потрепали, но он не очень дивился этому, а снова взялся за дыни и снова бросал корки на землю, потому что, повторяю, чем бы он стал их поднимать? — и скоро набрёл на какое-то бревно, валявшееся у самого берега грязной, мутно-зелёной великой реки Лимпопо, окружённой деревьями, нагоняющими лихорадку.

Но на самом деле, мой милый мальчик, это было совсем не бревно, это был Крокодил! И мигнул Крокодил одним глазом — вот так!

— Простите, пожалуйста! — обратился к нему Слонёнок чрезвычайно учтиво, — не случилось ли вам встретить Крокодила где-нибудь поблизости в этих местах?

Крокодил подмигнул другим глазом и высунул наполовину свой хвост из воды. Слонёнок (опять-таки очень учтиво!) отступил назад, потому что новые тумаки его вовсе не привлекали.

— Подойди-ка сюда, моя крошка! — сказал Крокодил. — Тебе, собственно, зачем это надобно?

— Простите, пожалуйста! — сказал Слонёнок чрезвычайно учтиво, — мой отец колотил меня, и моя мать колотила меня, моя долговязая тётка Страусиха колотила меня, и мой длинноногий дядька Жираф колотил меня, моя другая тётка, толстая Бегемотиха, колотила меня, и другой мой дядька, мохнатый Павиан, колотил меня, и Питон Двуцветный, Скалистая Змея, вот только что совсем недавно колотил меня — ужасно больно, — и теперь, не во гнев будь вам сказано — я не хотел бы, чтобы меня колотили опять.

— Подойди сюда, моя крошка, — сказал Крокодил, — потому что я и есть Крокодил.

В подтверждение своих слов, он выкатил из правого глаза большую крокодилову слезу.

Слонёнок ужасно обрадовался; у него захватило дух; он упал на колени и крикнул:

— Боже мой! Вас-то мне и нужно! Я столько дней разыскиваю вас! Скажите мне, пожалуйста, поскорее, что кушаете вы за обедом?

— Подойди-ка поближе, малютка, я шепну тебе на ушко.

Слонёнок тотчас преклонил своё ухо к зубастой, клыкастой крокодиловой пасти, и Крокодил схватил его за маленький носик, который до этой самой недели, до этого самого дня, до этого самого часа, до этой самой минуты был нисколько не больше башмака.

— С нынешнего дня, — сказал Крокодил, сквозь зубы, — с нынешнего дня меня я буду кушать за обедом молодых слонят.

Слонёнку это страшно не понравилось, и он проговорил через нос:

— Пусдиде бедя, бде очедь больдо! (Пустите меня, мне очень больно!)

Тут Двуцветный Питон, Скалистая змея, кинулся со скалы и сказал:

— Если ты, о мой юный друг, тотчас же не отпрянешь назад, сколько хватит у тебя твоей силы, то моё мнение таково, что не успеешь ты сказать «Отче наш», как вследствие твоего разговора с этим кожаным мешком (так он величал Крокодила) ты попадёшь туда, в ту прозрачную водяную струю…

Двуцветные Питоны, Скалистые Змеи, всегда выражаются вот так.

Слонёнок послушался, сел на задние ноги и стал тянуться назад. Он тянулся, и тянулся, и тянулся, и нос его стал вытягиваться. А Крокодил отступил подальше в воду, вспенил и замутил её всю ударами своего хвоста, и тоже тянул, и тянул, и тянул.

И нос у Слонёнка вытягивался, и Слонёнок растопырил все четыре ноги, такие крошечные слоновьи ножки, и тянулся, и тянулся, и тянулся, и нос у него всё вытягивался. И Крокодил бил хвостом, как веслом, и тянул, и тянул, и, чем больше он тянул, тем длиннее вытягивался у Слонёнка нос, и больно было этому носу — у-ж-ж-жасно!

И вдруг Слонёнок почувствовал, что ножки его заскользили по земле, и он выкрикнул через нос, который был теперь у него чуть не в пять футов длиною:

— Осдавьде! Довольдо! Осдавьде!

Услыхал это Двуцветный Питон, Скалистая Змея, бросился вниз со скалы, обмотался двойным узлом вокруг задней ноги Слонёнка и сказал своим торжественным голосом:

— О неопытный и легкомысленный путник! Мы должны понатужиться, сколько возможно, ибо мнение моё таково, что этот живой броненосец с бронированной палубой (так величал он Крокодила) хочет испортить твою будущую карьеру…

Двуцветные Питоны, Скалистые Змеи, всегда выражаются так.

И вот тянет Змея, тянет Слонёнок, но тянет и Крокодил.

Тянет, тянет, но так как Слонёнок и Двуцветный Питон, Скалистая Змея, тянут сильнее, то Крокодил в конце концов должен выпустить нос Слонёнка, — и отлетает назад с таким плеском, что слышно по всей Лимпопо.

А Слонёнок как стоял, так и сел сразмаху и очень больно ударился, но всё же успел сказать Двуцветному Питону, Скалистой Змее: спасибо! — хотя, право, ему было не до того: надо было поскорее заняться вытянутым носом — обернуть его мокрыми листьями бананов и опустил в холодную мутно-зелёную воду реки Лимпопо, чтобы он хоть немного остыл.

— К чему тебе это? — сказал Двуцветный Питон, Скалистая Змея.

— Простите, пожалуйста, — сказал Слонёнок, — нос у меня потерял прежний вид, и я жду, чтобы он опять стал коротеньким.

— Долго же тебе придётся ждать, — сказал Двуцветный Питон, Скалистая Змея; — то-есть удивительно, до чего иные не понимают своей собственной выгоды!