Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

— Фантастика, — мотал головой Казимир. — Если он сбежал в Швейцарию, то зачем ему был нужен Брокан, охотившийся за такими, как он? Ну, я понимаю, в поезде вместе были. Но какая здесь дружеская основа? И где этот Брокан теперь?

— В Англии. Всего-навсего в Лондоне, — ответил Конрад, сложил карточки и стал постукивать ими по столу.

— Это какая-то сказка. Ездить так по Германии. Миновать границы, как железнодорожные переезды. А что это такое? — спросил Казимир, показав на истертый на сгибах какой-то документ. — Я это не видел?

— Ты его не видел. На, посмотри. Временное удостоверение личности Лициса, полученное им в сорок втором здесь, в Риге. Но как он его тащил по всей Германии и рядом держал документ, купленный у немца? И сохранил его. Оригинальный текст писал какой-то немец, ошибки типичны, а переписывал кто-то со всеми ошибками…

— Подожди, подожди! Но почерк, почерк! Похож ли он на документы «центра»? — заволновался Казимир.

— По-моему, почерк не тот. Доложим начальству. История загадочная. Но заниматься им нам не дадут. Отдадут тем, кто считает, что «там ничего нет». Такой у них девиз в отличие от Фединого — «а что это дает?»

— Не завидуй, — сказал Казимир. — Замысел этим ребятам вынашивали деятели типа Панцингера, а может, и повыше. И не каждый из наших «слонов» способен его разгадать…

Послесловие

Наша история не закончилась на мажорной, победной ноте. Но именно так часто складывается жизни. В то же время у читателя, думаю, не создалось впечатления, что германская контрразведка действовала безошибочно. В книге приведено несколько абсолютно документальных ситуаций приобретения агентуры в хваленых вермахте и абвере, польской и американской, разведками, а также сказаны добрые слова в адрес разведывательной организации немецких антифашистов, снабжавших Москву ценной военной информацией. Германские. «слоны» плюхались при этом в такие лужи, что только брызги летели. Уверен, что если бы руководство «Красной капеллы» осуществлялось на уровне Берзиня и Артузова — она просуществовала бы не столь короткое время и основные секреты противника продолжали бы находиться в наших руках.

Очевидно, следует обрисовать судьбы действующих лиц повести. У одних жизнь окончилась в трагическом для них сорок четвертом. Именно тогда были казнены Имант Судмалис, Вероника Слосман, Ольга Грененберг (это настоящая фамилия Ольги; автор сохранил за собой право на художественный вымысел и не стал ее употреблять, так как к истории направления разведчицы в тыл шеф вовсе не был причастен, а он лицо реальное) и их боевые соратники.

У других, как например у Канариса, жизненный путь подошел к концу за месяц до окончания войны. У третьих — к ним относится Панцингер — в те дни, когда разворачивались описанные в повести поиски истины. У четвертых… Однако хочется сказать не только о судьбах отдельных личностей — героев и подлецов, но и объяснить место «грязных операций» охранок. Именно во множественном числе. Или германской, о делах которой было сказано достаточно, или американской, или, наконец, нашей родной, которую создал и которой практически руководил лично Сталин. И, пожалуй, следует начать с феномена тайного проникновения в среду борцов с режимом, более сложного для понимания, ибо в конце концов это и приводило к гибели наших патриотов на всей временно оккупированной территории. Почему в повести много места уделено провокаторам, этим марионеткам, которых дергали за веревочки деятели германских карательных органов?

Потому что так и было на самом деле. Много лет эта тема у нас изящно замалчивалась. Тем не менее думаю, в повести удалось приоткрыть завесу над всей этой грязной адовой кухней.

Охранки способны на самые подлые дела, для исполнения которых нужен лишь неустойчивый человеческий материал, бесчестные люди, падкие на деньги.

Если бы Судмалис, Банкович, Скрейя, Слосман, Грененберг, десятки тысяч наших патриотов во время войны избежали бы гестаповской паутины, сражались и уцелели? Германская армия не удержалась бы на нашей территории. Потоптались бы, как воинство Наполеона… и конец войне мог наступить на год-полтора раньше?

Думается, что в предреволюционные годы Сталин с упоением изучил и перенял для себя механизм провокаторства, сулящий ему огромные личные выгоды. Превращение НКВД в своем большинстве в беспринципных малограмотных исполнителей, получивших всеобъемлющие права на арест членов ЦК, депутатов Верховного Совета, вообще любых граждан страны, официальное разрешение на их пытки, их уничтожение или заключение, поощрение доносительства, — все это породило чудовищный организм подавления партии и народа. Если бы этого не случилось, неизвестно еще, пошел бы Гитлер на нас войной, как сделал это, увидев глазами своей разведки ослабленное и обескровленное государство.