Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

Примечательный факт. Генерал армии С.М. Штеменко, начальник ГРУ с 1946 по 1948 год, в конце 1948 года получил повышение и стал начальником Генерального штаба, но позже попал в опалу. В 1956–1957 годах он опять возглавлял ГРУ, снова был понижен и в конце концов в третий раз вернул себе высокий ранг!

Очень часто на должность начальника ГРУ приходил высокопоставленный сотрудник органов госбезопасности (НКВД, КГБ и т. д.). Например, с 1958 по 1962 год ГРУ возглавлял генерал-полковник Серов, ветеран СМЕРШа и бывший председатель КГБ. При Серове в ГРУ пышным цветом расцвели коррупция и мздоимство. Генерал армии Петр Иванович Ивашутин, бывший сотрудник НКВД/КГБ, находился на посту начальника ГРУ 24 года (с 1963 по 1987). При нем взяточничество и моральное разложение в ГРУ достигли беспрецедентного уровня, а несколько высокопоставленных сотрудников сбежали на Запад.

По материалам книги «Энциклопедия шпионажа» (Пер. с англ. М.: Крон-пресс, 1999).

Разведка и Сталин

Вышел в свет третий том «Очерков истории российской внешней разведки» (М.: Междунар. отношения, 1997), пожалуй, наиболее актуальный (годы 1933–1941 говорят сами за себя). Каждый очерк — это повествование о героизме советских разведчиков в различных странах Европы, Америки, Азии с риском для жизни добывавших политическую, экономическую, военную, научно-техническую информацию для своей страны во имя высоких идеалов служения Родине. Ничего кроме как о восхищении их повседневным рискованным трудом сказать нельзя. Однако это об их работе, но не о судьбах.

Для иллюстрации приведу один пример. В очерке «Брайтенбах» (с. 338–349) повествуется о работе с 1929 года на советскую внешнюю разведку сотрудника полиции Вилли Лемана, с 1933 года офицера 4-го управления (гестапо), всего сотрудничавшего в течение 12 лет (!), по декабрь 1942 года. Сведения, которые он предоставлял нам, — это фантастика: начиная с почти всего о гестапо, о слежке за нашими сотрудниками и за руководством ЦК КПГ, докладов типа «О советской подрывной деятельности против Германии» и т. п., о НСДАП, вермахте и вплоть до ракетных полигонов в лесах Германии, образцах вооружения (к примеру, цельнометаллических самолетах), личности Вернера фон Брауна; тогда еще совсем молоденького. Провалили его к декабрю 1942 года, и, как в большинстве случаев, по вине органа с гордым названием Центр. Лемана гестаповцы расстреляли.

Таких очерков в томе — 47, одни повествуют о конкретных лицах, другие — о группах сотрудников резидентур, преимущественно о героях. Но имеются очерки и о предателях — на ошибках надо учиться. Тем не менее хотелось бы узнать, а почему в «Очерках…» почти не упоминается военная разведка? Сколько же будет продолжаться ведомственная отчужденность? Мы же вместе работали всю жизнь. Или военная разведка это не внешняя разведка?

В газете «Новости разведки и контрразведки» (1977. № 22) напечатано интервью с главным консультантом Службы внешней разведки России, заместителем главного редактора «Очерков…» генерал-лейтенантом В. А. Кирпиченко под названием «Это, конечно, был подвиг». Согласен, это был подвиг, которого не знала история тайных войн. Но у меня сразу возник вопрос: почему оценку труда дает зам. редактора этого труда? Больше некому или так надежней? Какие-то белые нитки не вылезут? Ну как-то бестактно это интервью, самому о себе и о своем коллективе писать. Что, мало высших офицеров разведки осталось, ведь взгляд со стороны — он всегда посвежей и объективней.

В. А. Кирпиченко обосновывает, и не без резона, построение каждого тома: вначале предисловие с изложением внешнеполитической доктрины нашего государства в тот или иной период, затем очерки о разведдеятельности. Это логично. Но я бы хотел внести ряд корректив с понятием Центр. Центр сообщил Сталину то-то, Центр дал указание берлинской или Нью-Йоркской резидентурам о том-то. Центр, центр, центр… И было два Центра: ИНО и ГРУ. Звучит все это гордо и великолепно. Но Центры допускали столько ошибок, ляпов, провалов закордонных операций, агентов, сотрудников, что я лично поменял бы этот обязывающий термин на нечто другое, необязывающее («трест», «директорат», «комбинат», «артель» и. т. п.). Обидно? Но они этого заслужили.[3] Но Центр в общем-то был обескровлен, бывало и так, что в отделах оставалось по несколько человек и сообщение Сталину некому было подписать…

Почему же так происходило? Я постараюсь развить эту тему подробно ниже, а сейчас коснусь первого поставленного мною вопроса — о внешнеполитических мероприятиях советского правительства в 1933–1941 годах.

Если внимательно прочитать предисловие к третьему тому, то складывается впечатление, что вся довоенная внешняя политика СССР была исключительно верной, безошибочной и последовательной. Но это не совсем так.