Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

— Видите ли, господин адмирал, в Париже они очутились впервые. Приняв новую почту, в том числе пакет с секретными бумагами, они отъехали от пункта курьерской связи, подъехали к гостинице, где у капитана были вещи. И здесь фельдфебель взмолился посмотреть Париж, естественно, и шофер стал подпевать. Капитан поддался, хорошо, говорит, через час встречаемся у автомобиля. Машину закрыли и разошлись: капитан — в гостиницу, фельдфебель и солдат — на прогулку. Через час офицер подошел, видит: его подчиненные стоят с девушкой. Капитан, видя такое дело, отложил отъезд еще на час. Когда через час собрались уезжать, оказалось, что машина взломана, почта исчезла. Розыск по линии тайной полевой полиции результатов не дал. Таков вкратце данный инцидент, господин адмирал.

— Вот вам, Остер, и наш хваленый вермахт. Такого разгильдяйства я еще не встречал. Кстати, Либеншитц, капитан в гостинице тоже был с дамой?

— Не установлено, господин адмирал.

— Не установлено, — повторил Канарис. — Вероятней всего девица, бывшая с этими двумя дураками, завлекала их, чтобы сообщники влезли в машину. Позор, позор, господин полковник.

— Так точно, экселенц, — пробубнил Либеншитц.

— Кстати, по вопросу о документах, по аналогии вспомнил. Остер, предусмотрите в «Абверштелле Остланд» штат сотрудников групп по изготовлению русских документов.

— Но по категории бумаг высшей сложности у нас специалисты только в Берлине, экселенц, — сказал Остер.

— Что вы имеете в виду под высшей сложностью? — спросил Канарис.

— Например, партийные билеты большевиков.

— Об этом и думать нечего, не трогайте, такие вещи только здесь, в Берлине могут делаться. И вот что. По парижскому случаю составьте обзор. Капитан, кстати, его фамилия?

— Клюге, господин адмирал, — сказал Либеншитц.

— Да, да, Клюге, вспомнил. Он получил вчера полтора года тюрьмы. С учетом его безупречного прошлого и надо полагать всякого рода заступников. Я вот о чем думаю. Когда возьмем Москву и Ленинград, туда всякого рода паломники вроде капитана и фельдфебеля потащатся. Рты раскроют от удивления перед Кремлем и растеряют все на свете. Войска надо воспитывать. Поручите, Остер, преподать этот случай, обзор разошлем всем нашим отделам. Из ошибок надо извлекать выводы, — поучительно закончил мысль адмирал. — Так вот, Либеншитц, пора вам заняться чем-то новым, а то вы в Париже закисать стали. День нашего прыжка на Восток все ближе. Штабная разработка стратегического плана наступательных действий вермахта на лето этого года в разгаре, и как всегда абвер впереди.

— Я понял уже несколько месяцев тому назад, что теперь очередь России, — сказал Либеншитц.

— Почему? — спросил Канарис.

— Значительно упала переписка с центром абвера здесь, в Берлине, — ответил полковник.

— Вот, Остер, учитесь. Выдумываем умнейшие дезинформирующие противника меры, а в своей среде расшифровываемся. И если это чувствует Либеншитц, то почему не будет ощущать какой-нибудь английский или русский осведомитель, внедренный в абвер? Наверное, в штабах вермахта та же картина, — воскликнул Канарис. — Сделайте выводы, Остер. Больше рассылайте разного рода запросов, связанных с вторжением в Англию. Как вы смотрите, полковник, — обратился он к Либеншитцу, — если мы назначим вас на пост начальника нового органа «Абверштелле Остланд»?

— Как большую честь, господин адмирал.

— Мы оказываем вам огромное доверие, полковник. Стать во главе такого подразделения в период подготовки к наступлению на Советы — это ответственность перед рейхом и фюрером, — торжественно изрек Канарис.

Перешли к деловой части беседы. Адмирал подозвал Либеншитца к карте и объяснил ему планируемые направления ударов по Прибалтике и Белоруссии.

— Смотрите, до сего времени против Советов с территории Прибалтики мы ведем работу силами «Абверштелле Кенигсберг» преимущественно через Латвию и Литву и «Кригсорганизацион Финланд» — через Эстонию. Поскольку вы, Либеншитц, выдвигаетесь на первый план, то постепенно функции и силы этих двух органов перейдут к вам. Мы должны обеспечить Восточный фронт лучшими кадрами, чтобы военное командование было уверено, что абвер предвидел, предусмотрел, получил исчерпывающую информацию заранее, господин полковник, — сделал ударение на слове «заранее» Канарис. — Не забудьте, что вы должны высоко держать марку абвера. В Риге разместятся и рейхскомиссар Остланда со своим штабом, и руководство службы СД, и полицейские чины, и мы.

— Осмелюсь заметить, экселец, что все это хорошо… и сложно, — подыскивая нужное слово, нерешительно заявил Либеншитц. Остер посмотрел на него с интересом. — Все сложно, когда на одном перекрестке вместе сходятся все службы: и абвер, и СД, и полиция. Это больше благоприятствует внутренней безопасности провинции, а для нас? Предвижу путаницу, господин адмирал. Ведь нам придется отбирать и посылать в советский тыл людей, причем не прибалтов, а русских, знающих местные условия, т. е. из числа пленных, я так понимаю, и здесь же господа из СД, они будут ставить палки в колеса. Не нравится мне это соседство…