Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

— Видите, экселенц? Те же опасения, — бросил реплику Остер.

— Вы думаете, я этого не понимаю? — раздраженно спросил адмирал. — Я это предвижу, но что из того? Работать будем вместе, не смещайте акценты. Я рад, что вы, Либеншитц, ухватили суть вопроса, на глубину я не рассчитывал. Но то, что касается пленных — вы попали в точку. Если мы покончим с Советами за два месяца, то мы, возможно, сумеем насытить агентурой наши потребности в тактической разведке. Я говорю «возможно», ибо русская контрразведка работает вовсе неплохо. Они ловят наших в данное время весьма успешно. Так, Остер? Остер кивнул и, отвечая на вопрошающий взгляд адмирала, сказал:

— На сегодня не поступило подтверждения о начале работы от пятидесяти групп, посланных по линии третьего отдела.

— Вы слышите, Либеншитц, это большой процент неудач, — заметил Канарис. — Мы обменивались мнениями с Остером. Сейчас наши школы в Варшаве, Штеттине, Кенигсберге, Вене работают с полной нагрузкой. Если поискать, то найдутся еще толковые люди в среде русской и украинской эмиграции, вон их сколько болтается и здесь, в Берлине, и в Париже, и по всей Европе. Но если война затянется, а мы с вами, я имею в виду абвер, люди трезвые, что тогда? Нужны, прежде всего, система и трезвый расчет, — передохнул Канарис.

— Как вы смотрите, господин адмирал, на мою поездку в Кенигсберг? — спросил Либеншитц. Канарис утвердительно кивнул.

— Поезжайте туда, ознакомьтесь с будущим театром военных действий здесь, в Центре. До начала восточного похода остается немного времени, где-то порядка четырех месяцев. Недели через две-три дайте предложения о количестве и дислокации разведшкол в Остланде. Будем делать их не крупными Для того, чтобы в случае предательств мы избегали бы многочисленных провалов. Я думаю, возьмем за отправной пункт школ десять. Теперь смотрите сюда, — Канарис подозвал полковника к карте. — Основной удар по Прибалтике наносится силами группы «Норд» и частично группы «Центр», и верховное командование планирует покончить с Советами на 14-й день после начала войны. Из Кенигсберга сразу поезжайте в Гамбург. Там уже начато формирование штабов лагерей военнопленных, которые расположатся в Прибалтике. Обратите внимание на эти красные ромбики, мы сделали такие пометки: в Риге расположится шталаг-350 с отделениями в Митаве, — здесь адмирал стал сверяться с бумажкой, пододвинутой ему Остером, — это по ихнему Елгава, в Виндаве, — Канарис с трудом выговорил, — Вентспилс, Либаве — это Лиепая, там у русских база военно-морских сил, пусть для моряков будет свой лагерь, — пошутил адмирал. — В Динабурге, по-русски Двинск, мы разместим шталаг-340. В Валге, это на границе Латвии и Эстонии, — шталаг-351, в Минске… хотя это к вам не относится. Все эти лагеря войдут в Управление военных лагерей округа и будут подчиняться военному командованию. В каждом создайте третье отделение, подберите туда толковых офицеров. Проинструктируйте их, как получать максимум информации о русских тылах, транспортных путях, промышленных объектах — и не просто их перечисление, но в плане целей бомбометания и диверсий. Наше дело — информация командования армий. Все остальное — СД: будете отдавать им комиссаров, большевиков и, как их… евреев, — Канарис поморщился, как от прикосновения к какому-то противному насекомому, без которого, однако, не обойтись…

Долго еще в кабинете адмирала горел свет: профессиональные умы складывали механизм уничтожения Красной Армии, доступа к секретам ее тылов и господства на оккупированных территориях. Все это делалось заблаговременно с истинно немецкой пунктуальностью.

…В самый канун нападения Германии на СССР Канарис разыскал донесение резидента абвера из германского посольства в Москве, в котором говорилось о пьяных подвигах там некого герра Шелленберга, прибывшего туда весной сорок первого года по делам химических концернов рейха. «Организовать утечку содержания сообщения? — подумал адмирал. — Пусть фюрер посмеется… Но когда отсмеется? Что тогда? Гейдрих этого мне не простит. Нет уж. Придется ограничиться шуточками при встрече с этим «химиком» на верховой прогулке, спросив его невзначай, что сведения о нападении на Советы, выболтанные им сотрудникам посольства, явились новым, незапланированным средством дезинформации, не так ли? Пусть поежится друг Вальтер», — Канарис тихо злорадствовал. Громко поиздеваться не получалось. Законы разведки не позволяли. Особенно когда это касалось главы конкурирующей фирмы — начальника разведки (шестое управление) РСХА Вальтера Шелленберга. Интересно, как на это среагировали тогда в Москве? Что, русские не знали, кем на самом деле являлся «химик»? Конечно знали, но не оценили его болтовни. Создаваемые трудом и потом маскировочные конструкции при подготовке нападения затрещали и вот-вот могли рухнуть. Слава богу, что Сталин в этих делах полный профан…

Канарис спрятал в недрах своего сейфа порочащее Шелленберга сообщение. Авось пригодится?

Гамбург. Апрель 1941 года