Слова

Я сглатываю комок в горле.

– Да, она скоро вернется.

– Я так ею горжусь, – говорит он, и я представляю, как отец улыбается, сидя за пианино. – Она так боялась уезжать, но в итоге поборола свой страх. – Он протяжно вздыхает. – Конечно, есть еще этот ужасный профессор математики, который, как она уверена, хочет ее завалить…

– Профессор Хэнкс, – вставляю я, прежде чем успеваю себя остановить.

– Он самый. Думаю, она тоже тебе о нем рассказывала.

Я вывожу пальцем маленькие узоры на покрывале.

– Да. Похоже, этот мужчина та еще проблема.

Несмотря на то, что на первом экзамене все мои ответы, кроме одного, оказались верными, этот придурок пытался завалить меня, потому что я не показала свою работу так, как он предпочитал. Хотя он никогда не уточнял, что мы должны это делать.

– Расскажи мне о нем, – говорит отец. – Я предложил позвонить в колледж, но Леннон сказала, что я только усугублю ситуацию. Она не хотела, чтобы я с ней нянчился.

Он прав. Потому что единственный способ заставить этого богомерзкого профессора меня уважать заключался в том, чтобы вести себя по-взрослому и справиться с проблемой самостоятельно.

Итак, я ворвалась к нему в кабинет и пригрозила устроить встречу с деканом. Я пребывала в ужасе, поскольку мне не нравилось ссориться с преподавателем, но он был несправедлив.

То, что я получила правильный ответ иным путем, не означало, что я ошибаюсь.

К моему удивлению, он сбавил обороты, и в итоге я сдала его предмет на девяносто два балла. Хотя могла получить девяносто три.

– Ну, ты же знаешь, какая она. – Я закусываю щеку, вспоминая, что он всегда говорил о моем своевольном характере. – Упрямая как ослица.

– Так и есть, – смеется папа. – Леннон унаследовала это от меня.

Он прав.

– Я так ею горжусь, – повторяет он, и его слова одновременно становятся кинжалом и бальзамом для моего сердца. – Моя малышка многого добьется.

Как бы мне хотелось, чтобы это оказалось правдой.

– Только потому, что у нее такой замечательный отец.

– Нет. Это все она. Она себя недооценивает, понимаешь? Леннон такая сильная… и талантливая. – Протяжный выдох заполняет линию. – Она не знает, но однажды я слышал, как она поет. У нее ангельский голос. Прямо как у ее мамы. Жаль, что она его скрывает.

Рыдания так и норовят вырваться наружу, и мне требуется приложить все усилия, чтобы не сломаться.

– Я скучаю по ней, – шепчет папа мгновение спустя.

Она тоже скучает по тебе.

Чертовски сильно.

Глава 40

Феникс

– Ты на взводе после вчерашнего саундчека, – хмыкает Сторм.

Я подношу зажигалку к сигарете. Звукозаписывающий лейбл постоянно уговаривает меня бросить, чтобы я не испортил их инвестиции, но они могут отлизать мне яйца.

– И?

– И ты должен быть благодарен, что Леннон прикрыла твою задницу, пока ты зависал на улице и разговаривал по телефону. – Принюхавшись, он выхватывает сигарету у меня изо рта и тушит ее. – Кстати говоря, ты слышал ее голос? Кто бы мог подумать, что она умеет так петь?

Нечто уродливое и горькое стискивает мою грудь.

Я слышал.

Мое молчание только подстегивает его.

– Слушай, дружище. Знаю, ее флирт с Джорджем тебя…

– Мне плевать на Джорджа.

Не считая его связи с Леннон.

Я сжимаю пальцы, пока они не складываются в кулаки. Мысль о том, что эти двое целуются по ту сторону стены, взывает к моей кровожадности. Готов поспорить, если как-нибудь подмешаю ему в выпивку что-нибудь смертельное, никто ничего не заподозрит.

И тут же чувство вины вонзает в меня свои острые когти. Разве ты уже не угробил достаточно жизней, придурок?

Сторм смотрит на разбитую бутылку из-под виски на полу.

– Расскажи мне еще раз, как ты не ревнуешь.

Я показываю ему средний палец.

– Сказал же тебе, тупица. Она просто выскользнула у меня из рук.

Его взгляд останавливается на внушительной вмятине в стене.

– Точно.

Я собираюсь выгнать его, но тут раздается стук в смежную дверь.

А вот и дьявол пожаловал.

– Что?

Входит Леннон. Она никогда не отличалась склонностью к веселью, но сейчас ее поведение серьезнее, чем обычно.

В чем дело, Группи? Техника поцелуев Прекрасного принца оказалась не на высоте?

– Чендлер просил передать, что водитель заберет тебя в семь утра, чтобы отвезти на радиостанцию для интервью.

Водитель будет здесь, а я нет.

– Я пас.

Леннон сдавливает пальцами переносицу.

– Общение со СМИ – неотъемлемая часть жизни известной рок-звезды, Феникс. Если будешь продолжать отменять все интервью и уклоняться от каждой встречи с фанатами, звукозаписывающий лейбл оштрафует тебя за нарушение контракта.

Пусть попробуют.

– Мне плевать. Они могут оштрафовать меня миллион раз, и это все равно не ударит по моему банковскому счету.

У меня больше денег, чем я когда-либо смогу потратить за жизнь. Даже после ежегодного пожертвования значительных сумм в различные благотворительные фонды.

Отвращение искажает черты Леннон.

– Должно быть, это приятно.

Забавно. Насколько я знаю, она хорошо знакома с данной концепцией.

– Да, приятно. – Скрестив руки на груди, я пристально смотрю на нее. – Но тебе ведь это знакомо, принцесса. Папочка поместил тебя в милую башню из слоновой кости, дав тебе все, что ты когда-либо желала, помнишь?