Слова через край

«Эти печальные мысли наверняка скоро улетучатся, — подумал я. — А вдруг они всегда теперь будут со мной?» Я вздрогнул.

Я рассказываю об этом спустя несколько месяцев, и, помнится, грустные мысли улетучились уже через пять минут. Странно, что они могли исчезнуть и вновь исчезнут через несколько минут или даже секунд. Но как и куда они улетают?

Кино

Быть может, тому виной мой вопль, но мои дети так скоро этого не забудут. В субботу вечером мы все сидели и столовой. Сначала посмотрели короткометражный фильм «В зоопарке», потом комическую сценку. Дочка, смеясь, подбежала ко мне, и я, тоже рассмеявшись, взял ее на руки. Клаудио вставил третью кассету из тех, что мы взяли напрокат. Антонио крикнул: «Подождите минуточку», помчался в кухню за хлебом и вернулся, жуя здоровенный кусок. Потом сел рядом с матерью. Он был по-настоящему счастлив. Ничто на свете не могло сделать его счастье еще более полным. Джулио на глазах у Россаны извлек из колоды бубновую семерку.

— Мама, как это Джулио ухитряется стать богом? — изумилась Россана.

Вот сейчас на белой стене появится корабль.

— «Рыбная ловля на севере», — громко прочел Клаудио наклейку на кассете.

Все уставились на стену. Погас свет. Я тоже был счастлив. Разве я виноват, что чувствовал себя счастливым?

— Человек умер, — сказал мой вечный исповедник.

— Ну и что? — сказал я.

— Сто человек умерло, — не сдавался духовник. У него дурно пахло изо рта, и я старался держаться подальше от исповедальни. Он говорил умные слова, но они скатывались с меня, словно вода с мрамора.

— Три миллиона людей погибло!

Нет-нет, я все-таки счастлив. Счастлив оттого, что мой сын жует кусок хлеба, а густые волосы моей жены серебрятся, едва ее голова попадает в конус света, прорезающий комнату, счастлив оттого, что поскрипывают стулья, а я сижу, прислонившись к буфету из орехового дерева. Ореховое дерево теперь в цене, с такой мебелью я не обеднею до самой смерти. Бывают позы, когда ты весь точно в гипсе, достаточно сместить локоть на сантиметр, и уже не будешь счастлив.

«Служащий из проката ошибся», — подумал я. На экране была не «Рыбная ловля на севере», а гостиная, заставленная зеркалами. Какой-то человек стал поспешно раздеваться. Секунда-другая — и он остался в одних трусах. Дети засмеялись. За плечами мужчины чернела портьера. Вот она раздвинулась, и показалась раздетая женщина. Мужчина мгновенно повернулся, женщина протянула к нему руки. И тут я закричал. На миг глаза моих детей оторвались от картины. Жена вскочила и тоже отчаянно закричала. Ее руки, словно крылья летучей мыши, замелькали перед экраном.

А мужчина тем временем положил руки женщине на грудь.

— Остановись, остановись же! — завопил я.

Я мог умереть, выброситься из окна, весь мир мог на коленях умолять его, но тот человек уже не в силах был остановиться.

Я толкнул ногой стол. Антонио включил свет: прожектор свалился на пол, из него шел дым. Я сорвал с дивана покрывало и уже бросился было тушить пожар, но это оказалось ненужным. Антонио уже рассматривал аппарат, пытаясь определить, где же он поврежден. Я хотел сделать что-то немедленно, пока не поздно, но не знал что.

Все глядели на меня. Уж лучше пожар, пускай языки пламени лизали бы мебель и занавески. Я бы бросился звать людей, поплакался бы: мол, все сгорело. Впрочем, стоит ли жаловаться на пожар или на болезнь чужим людям?

«Ну и вздую же я завтра этого типа из проката. Уж я ему покажу. Заставлю с его собственной башки брильянтин слизывать». Окажись он в тот миг в комнате, я бы его задушил, потому что не знал, что еще могу сделать или сказать. Антонио и Клаудио все еще возились с аппаратом.

— Сумеете починить? — спросил я.

Сыновья не ответили, а я не решился повторить свой вопрос. Жена с дочкой исчезли. Я мучительно думал: «Можно ли что-то придумать, чтобы все случившееся не случилось?» Нет, ничего не придумаешь! Это случилось на всю жизнь, вобрав в себя мои дни и дни Клаудио, и еще дни Антонио и Джулио, а заодно и дни моей жены и Россаны. Часы пробили одиннадцать. Начиналась долгая, слишком долгая жизнь. Мне хотелось сесть и задохнуться от удушья, только бы не делать даже тех нескольких шагов, которые отделяли меня от спальни.

ИЗ КНИГИ «ПОТОМ УНИЧТОЖИТЬ»

Невероятное

Когда наступает осень и на бульварах загораются призывные огни, а стены разукрашиваются яркими афишами, на улицу Люмьер стайками слетаются девушки из Перигора, Тюрени, Шампани — краев, где женщины славятся своими широкими бедрами и стройными ногами. По крайней мере так казалось господину Оноре де Бальзаку, знатоку в этой сфере.

В родные места эти «ласточки наоборот» возвратятся лишь в мае.

Все они девушки из ревю, которых мы увидим полуголыми и обезображенными гримом в «Фоли-Бержер» — искусственном раю для иностранцев.

Едва погаснут огни рампы, а последний звук саксофона все еще будет парить огромной летучей мышью над темными ложами, эти девушки выскользнут из еле заметной дверцы и быстро разойдутся в разные стороны.

Куда же они уходят?