Слова через край

Вы меня утомили этими вашими вопросами. Некоторые сомневались в талантах синьора Мобика, поскольку было известно, что он очень не любит лекций, докладов, выступлений. Причину этого следовало искать в одном инциденте, приключившемся с ним в зале «Общества докладов и лекций», почетным членом или даже президентом которого он состоял. Оратор, по правде говоря чуточку многословный, заметив, что господин Мобик часто отвлекается и не слушает, прервав свой доклад, в упор спросил его: «Что я сейчас сказал? Повторите!» — Мобик смешался и молча потупился.

* * *

Итак, Рап был принят.

— Говорите, — сказал ему Мобик, не поднимая головы от листка бумаги — он только делал вид, что писал.

— Если вы мне дадите сумму, необходимую на покупку цилиндра, я открою вам, где тут, совсем неподалеку от Бамбы, есть нефть. (Нефть, как вы, наверно, заметили, начинается именно на букву «н».)

Мобик, не поднимая головы, ответил, что разговоры насчет значения нефти сильно преувеличены, что цилиндры нынче довольно дороги и у него самого, например, нет цилиндра. Рап уже испугался, что его мечта о цилиндре так и не осуществится. Они еще немного поговорили, и, когда Рап наконец решился и назвал место, Мобик вскочил, поцеловал Рапа и позвал Кармело. Он дал ему приказ скупить в течение часа все земли на северной окраине города и выдать в награду Рапу денег на приобретение цилиндра.

Так Рап возвратился под вечер домой с цилиндром на голове. Он увидел поселок издали: поскольку день был праздничный, на струях фонтанов плясали целлулоидные шарики, лучи заходящего солнца сверкали и переливались на жести лачуг. Картина была очень красивая, и, без сомнения, кто-то из тех мальчишек, что бегали по улочкам поселка, до самой старости будет вспоминать солнечные блики, радость и спокойствие того предвечернего часа.

Но Рап не растрогался. Столкнувшись с Тото, он поздоровался с ним, но у него не хватило мужества посмотреть другу в глаза, и он сразу же скользнул в свой барак; к сожалению, он совсем позабыл про цилиндр и ударился головой о дверную притолоку, цилиндр слетел и покатился по земле. Тото даже не заметил цилиндра, потому что был занят тем, что смахивал пыль со своих гипсовых статуй, которые были почти все одинаковы и изображали девушку с чуть поднятой ножкой и голубкой в руке.

Тото очень любил эти статуи для украшения садов, особенно одну из них, на которой не было ни малейшей трещинки, ни малейшей царапинки, она вышла абсолютно гладкой и блестящей.

Я не скажу, что он был в нее влюблен, но, несомненно, в голову ему довольно часто приходила такая мысль: «Вот если бы на свете жила такая женщина, как эта, я был бы по-настоящему счастлив». Тото все еще созерцал статую, когда его окликнули.

— Тебя тут спрашивают, — сказал Биб.

Тото увидел двух мужчин в черном, в жестких целлулоидных воротничках.

— Мы курьеры, — сказали они. В руках у них была какая-то бумага.

— Земля эта принадлежит синьору Мобику, нужно немедленно ее освободить. Все должны быть отсюда выселены.

Тото прямо остолбенел. Он попытался изложить им свои доводы, но они торопились и его не слушали.

— Никаких разговоров, — сказали они. — К завтрашнему дню тут не должно остаться ни одного человека. — И ушли.

— Это невозможно, — сказал Элеутерио. — Неужели при помощи одной такой маленькой бумажки нас могут отсюда выселить?

— Нет, это невозможно, — подтвердили остальные.

Никто не стал больше об этом и думать, и все направились к маленькой площади, где по воскресеньям собирались обитатели поселка. Опустился тихий летний вечер, и особенно отчетливы стали все, даже самые малейшие, шумы, какие-то шорохи, которые слышатся и вокруг настоящих каменных жилищ. Дым, поднимавшийся в небо из труб разбросанных тут и там крестьянских домов, придавал долине вид поля битвы, представшего перед взором оглохшего человека.

Глава четвертая

Все разместились на густо заросшем травой склоне; то и дело кто-нибудь вдруг вскакивал: его начинала щекотать попавшая в нос или ухо травинка. Они неспешно беседовали в течение долгих часов, глядя, как над Бамбой непрестанно вспыхивают зеленые зарницы, которые слали в небо бесчисленные троллейбусы.