Слова и наставления

Слава есть лицезрение Бога и света, от Бога исходящего. Слава — это то, что я вижу прямо перед собой. Дивен во славах говорит о том, что дивный Бог обнаруживает нам Себя через эти славы, откровения, радости и общение с Ним. Дивен во славах Бог наш!

К чему еще стремиться человеку, кроме славословия Бога? Есть ли иной смысл нашего существования, помимо того, чтобы через нас стал дивен Бог [14]? Ибо во славах Он дивен. Во славах наделено неким абсолютным значением — я и Бог. Вот Он Бог! Нет этого — есть все, что угодно, кроме славы!

Ты восклицаешь: «Боже мой, Боже!» Ты не можешь вымолвить ни слова, если Бога не видишь, потому что мрак застилает все внутри тебя. «Боже мой, Боже!» — ты можешь сказать, если уверен, что вот Он — Бог, дивный во славах, Творец чудес (Исх. 15, 11). Что это за чудеса? Мы уже упомянули о многих из них. Это все, что происходит вокруг нас, являя славного Господа. Ветер дует и нагоняет волны. Его сменяет другой ветер, Дух Святой, успокаивающий морскую гладь, делающий зеркальной ее поверхность. Разбушевавшиеся волны внезапно разрубает Господь, и делается море сушею (Исх. 14, 21). И это есть чудо. Дивен Бог, творящий чудеса!

Вот какие чудеса! Наша святость, мир, преуспевание, преподобие, аскеза, молитва, внимание гласу Божиему любящих Его, смирение, любовь, кротость и безмолвие, которое помогает человеку услышать Бога, — все это дары Духа Святого! Бог посылает их нам как отличительные свойства Своего присутствия.

Творец чудес. Когда я освящаюсь в соборе, в Церкви, и моя собственная жизнь становится лицезрением жертвенника Божия, перед которым предстоим все мы, когда я вижу Бога, открываемого во славах, и без этого уже жить не могу, когда живу только ради этого, и моя собственная жизнь и жизнь других людей наполняется чудесами и откровениями благодати Бога, когда наши святость, добродетели, благоухание жизни становятся столь ощутимы, что окружающие изумляются: «Не может быть!», тогда очевиден вывод — со мной Бог, истинный, вечно сущий, и в Нем вечно сущий я.

***

Мне бы хотелось закончить еще одним повествованием о царе Давиде. Только в Духе Святом жизнь имеет смысл. Отличительные особенности суть таковы: радование сердца, изменение внутреннего человека, держание Богом человека за руку, объятие Бога, беседа и непрерывное единение с Ним. Сколь прекрасна такая жизнь! Это единственное, ради чего стоит жить!

Стать тем, что есть Он! Это единственное оправдание для монашества! Это единственная причина, по которой мы оставляем мир! Это единственная причина, по которой мы затворяемся в стенах обителей, открывая Небесам свои души. Это единственная цель жизни и смерти. Это единственная цель Рождества Христова, Его Распятия и Воскресения. Мы, люди, смиренно катимся по земле, как пылинки.

Напомню вам одно пророчество. Нафан предрек Давиду, что тот станет царем и получит вечность, ибо от его семени родится Христос. Как дивно сказано: И пришел царь Давид, и стал пред лицем Господним, и сказал: кто я, Господи Боже, и что такое дом мой, что Ты так возвысил меня? (1 Пар. 17, 16). Царь пришел. Пришел — это движение человека. Сел, а не встал, ибо Сам Господь сидел. Давид пришел. В этом пророчестве Нафан возвестил Давиду о его грядущей славе. Покинув Нафана, царь Давид пришел ко Господу. Не сказано, что идет, но уже пришел.

Итак, он пришел и сел перед Богом. Ибо единственное место, с которого можно разглядеть происходящее вокруг нас, это место Бога. Единственный критерий, который можно использовать при оценке другого человека — куда бы он ни направлялся, что бы он ни делал, — это посмотреть с позиций Бога и судить Его судом, основываясь на Божественном. Только Божественным провидением можно понять людей и их поступки. Когда мы взглянем на мир оттуда, откуда взирает Он, и тем взглядом, что смотрит Он, тогда сумеем понять другого человека. Ничто человеческое не должно вмешиваться в наши суждения о ближнем — ни собственные мнения, ни мысли, ни желания, ни своеволие. Нельзя, применяя человеческие мерки, осуждать или оправдывать того или иного человека, но должно все измерять мерками Божественными. Справедливое решение принимается на том месте, где восседает Господь. Каким оттуда покажется каждый из нас? Какого приговора буду удостоен я сам при взгляде оттуда? Где я сейчас: близко или далеко от того места?

Итак, он пришел и сел возле Господа. Очевидно, имеется в виду перед завесой, которая скрывала Бога. Он сел перед жертвенником, то есть сделал то, что ежедневно делаем все мы. Давид сел возле завесы. В тексте сказано: «перед Господом». Как он верил! Как смотрел на Бога! Мы же денно и нощно находимся перед этой самой завесой, перед Господом. Но можем ли мы утверждать, что пришли к Богу и сели напротив Него? Сидим ли мы в действительности напротив Господа? Делаем ли шаги к Нему навстречу, становимся ли Ему ближе? Сомневаюсь.