Слова и наставления

А вот Давид сел напротив Господа и сказал. Это важно, что он сел, а не стоял. Он пришел туда, сел подле Бога, и, глядя на Него, с Ним говорил. Он обращался не к завесе, которая тленна и может раздраться или сгореть, но к Самому Богу. То, что он сел, символизирует постоянство, защищенность, уверенность: «наконец–то я нашел Тебя, давай с Тобой поговорим». Приидите — и рассудим (Ис. 1, 18), — предлагает Господь. Здесь же Давид призывает Бога, сам идет к Нему и как бы Ему говорит: «Садись рядом, побеседуем с Тобой».

Давид пришел, сел и сказал. «Вдумайся, «сказал»», — вымолвил человек Богу. Но когда ты веришь Ему и видишь Его, когда Он Сам играет с тобой, желая открыться в тебе и через тебя, неужели ты не обратишься к Нему? Ведь зачем тогда существует Слово, если не может говорить, а ты Его слышать? Для чего нужно Слово, если невозможно с Ним беседовать?

Давид сказал Богу: «Ты не скажешь мне, Боже мой, кто я? Кто я, Господи мой, Господи, и что такое дом мой, что Ты меня так возвеличил (2 Цар. 7, 18)! Кто я? И кто Ты? Ты — Бог. А я? Я — пыль земли. Кто я такой, что Ты возлюбил меня и семя мое в век века? Кто я такой? Что я такое? Ничто. Я теряюсь от осознания этого, но ставлю Тебя перед собой и говорю с Тобой, потому что Ты предоставил мне это право, Ты Сам призвал меня. Ты пророчествовал обо мне. Ко мне были Твои откровения. Ты меня водворил сюда, в Царство Израиля.

Но и этого еще мало показалось в очах Твоих, Боже (1 Пар. 17, 17). Ты даровал мне то, о чем я не мог и мечтать! А для Тебя это пустяковое дело. Как для человека естественно опустить руку в карман и достать оттуда носовой платок, так и для Тебя даровать мне вечность и царскую диадему, Себя Самого, обожить меня, сделать богом. Это величайшее для меня дарование, а для Тебя незначительная мелочь. «И этого еще мало показалось», — говорится в Священном Писании. Таким маленьким Тебе кажется то, что случилось. А для меня оно столь велико!

Что еще может прибавить пред Тобою Давид для возвеличения раба Твоего? (1 Пар. 17, 18). Что тут сказать Давиду, чтобы возвеличить Тебя? Ты прославил меня, пророка, царя, помазанника Божия, и содеял воплощением действия Твоей благодати. Я был Давидом, моя прежняя сущность — этот прах и пепел, это грязь, это ничтожество, как может оно прославить Тебя? Ты знаешь об этом. Ты знаешь меня. О горе мне, такому, каким я был! К счастью, сейчас перед Твоими очами предстоит тот, кем меня Ты соделал. Ты сотворил меня Своему сердцу так, как пожелал и замыслил прежде век обо мне».

Вот это, приблизительно, и есть монашеская жизнь. Наше пребывание в Церкви, сидение на скамеечке в своей келии, молитва, коленопреклонение. «Садись, Господи мой Боже, я пришел к Тебе». Я смотрю на Тебя и говорю с Тобой. Кто я такой — грешный, виновный, неблагодарный, Твой распинатель, достоин не одной, но многих смертей?! И кто Ты, покрывший мою главу и даровавший мне Себя? Как мне прославить Тебя, Боже мой? Я больше не способен ни на что иное, но лишь исповедовать Твою благодать.

И сказал Давид (1 Пар. 21, 17 и далее). До этого Бог беседовал с пророком Нафаном. Если бы Давид не понял смысла пророчества, не осознал бы, зачем пригласил его Бог, для чего даровал ему жизнь на этой земле, какое дал предназначение, то не говорил бы тех величественных слов и не стоял бы столь торжественно перед Господом, не смирился бы, не был бы прославлен и не смог бы произнести: «Боже мой, на этом месте Ты и я будем сидеть друг против друга».

Так и мы, если не поймем, с какой целью привел нас в эту жизнь Господь, какое даровал предназначение и чего Он ждет от нас, если не сможем оценить то благодеяние, что Он сделал для нас, то никогда не стоять нам перед Ним так, как стоял Давид.

Чада мои, погрузимся же в Бога, как иные погружаются в морские глубины. Постигнем смыслы Божественных Его слов. Предстанем перед Ним, чтобы осмыслить таинство, вошедшее в нашу жизнь. Ибо ради него все было создано, сотворена наша душа.

Этого пожелаем друг другу и прежде всего нашим душам. Господь пришел спасти погибшие души (см.: Мф. 18, 11; Лк. 15, 6), меня, тебя и каждого, кто осознает себя погибшим, взывая к Богу: «Ты знаешь, Боже, кто есть я, и я знаю, осознаю свое ничтожество». Каждого, кто видит свое ничтожество в сравнении с делами Бога и величием творящего чудеса. Если мы это не замечаем, то увы нам!

Да дарует нам Господь такие мгновения! Я возвращусь к сказанному в начале нашей встречи и напомню вам, что они не имеют временных границ — это не сегодня и не завтра, но каждый день, доколе можно говорить: «ныне» (см.: Евр. 3, 13). Так дадим же ответ на вопрос: стоим мы уже перед Богом или нет? Если нет, то постараемся успеть, по крайней мере, доколе можно говорить «ныне», взывая: «Боже мой, Боже!»