Слова сияния

– Чушь! Ты занимался каждый день.

– У меня была фора.

– Есть такое слово – «талант», – сказала Сил. – Когда настоящий музыкант берет в руки инструмент и заставляет его звучать так, как никому еще не удавалось, разве это жульничество? Разве мастерство в этом случае незаслуженное, лишь потому, что кто-то от природы более одарен? Или все дело в гениальности?

Каладин перенес точку притяжения на запад, чтобы вернуться к военным лагерям. Он не хотел остаться в одиночестве посреди Расколотых равнин без буресвета. Ураган внутри его стихал. Юноша падал в том направлении некоторое время – подбираясь так близко, как только осмеливался перед замедлением, – а потом ослабил верхнее сплетение и начал медленный спуск.

– Я приму все, – сказал Каладин. – Все, что даст мне преимущество. Я его использую. Оно понадобится мне, чтобы победить шинца.

Сил, по-прежнему сидевшая на его плече, кивнула.

– Ты считаешь, у него нет спрена, – продолжал Каладин. – Но как же тогда он делает то, что делает?

– Его оружие, – объяснила Сил увереннее, чем раньше. – Оно особенное. Оно было создано, чтобы наделить людей способностями, похожими на нашу связь.

Каладин кивнул. Легкий ветер трепал его мундир, пока он пронзал ночь.

– Сил… – Как бы подступиться к этому? – Я не могу сражаться с ним без осколочного клинка.

Она отвернулась и крепко обняла себя руками за плечи. До чего человечий жест!

– Я избегал тренировок с клинками, которые проводил Зайхель. Это трудно оправдать. Я должен узнать, как пользоваться таким оружием.

– Они зло, – тоненьким голосом проговорила она.

– Потому что символизируют нарушенные клятвы рыцарей, – сказал Каладин. – Но откуда они взялись в самом начале? Как их выковали?

Сил молчала.

– Можно ли выковать новый меч? Такой, который не будет запятнан нарушенным обетом?

– Да.

– Как?

Она не ответила. Некоторое время Каладин плавно спускался, потом мягко приземлился на темном плато. Он определил, где находится, подошел к краю расщелины и спрыгнул. Ему не хотелось возвращаться по мостам. Разведчики могли счесть странным то, что никто не заметил, как он выбрался из ущелий.

Вот буря! Они же видели, как он там летал, верно? И что подумали? Не оказался ли кто-нибудь достаточно близко к тому месту, где он приземлился?

Что ж, теперь уже ничего не поделаешь. Кэл достиг дна ущелья и направился в сторону военных лагерей. Буресвет иссяк, оставив его во тьме. Без этой энергии юноша почувствовал себя опустошенным, медлительным, усталым.

Он вытащил из кармана последнюю заряженную сферу и осветил дорогу.

– Меня тревожит другой вопрос, которого ты избегаешь, – произнесла Сил, опускаясь на его плечо. – Прошло два дня. Когда ты доложишь Далинару о тех людях, встречу с которыми устроил Моаш?

– Он не стал меня слушать, когда я рассказал про Амарама.

– Очевидно же, что это совсем иное дело.

Так и было, она права. Почему же он не известил обо всем Далинара?

– Эти люди не из тех, кто долго ждет, – заметила Сил.

– Я что-нибудь придумаю. Мне просто нужно больше времени на размышления. Я не хочу, чтобы Моаша застигла буря, когда мы с ними разберемся.

Спрен молчала весь остаток пути, пока он шел, забирал свое копье и взбирался по лестнице обратно на плато. Небо над ними затянули тучи, но погода в последнее время все больше походила на весеннюю.

«Наслаждайся, пока можешь, – подумал Каладин. – Скоро начнется Плач». Недели неустанных дождей. И нет Тьена, чтобы подбодрить. У брата это всегда получалось.

Амарам лишил его этого. Кэл опустил голову и пошел дальше. На краю военного лагеря он повернул направо и двинулся на север.

– Каладин? – спросила Сил, подлетая. – Почему ты идешь в эту сторону?

Он поднял голову. Это была дорога к лагерю Садеаса. Лагерь Далинара располагался в другом направлении.

Юноша продолжил идти.

– Каладин? Что ты делаешь?

Наконец он остановился. Амарам должен быть там, впереди, где-то в лагере Садеаса. Было поздно, Номон близился к зениту.

– Я мог бы его прикончить. Влететь в его окно вспышкой буресвета, убить и скрыться, прежде чем кто-то успеет дать отпор. Так просто. Все решат, что это был Убийца в Белом.

– Каладин…

– Сил, это справедливо! – воскликнул он с внезапной яростью и повернулся к ней. – Ты говоришь, я должен защищать. Так я мог бы убить его именно ради этого! Чтобы защитить людей, которых он способен погубить. Как погубил меня.

Она как будто уменьшилась в росте.

– Мне не нравится, каким ты становишься, когда думаешь про Амарама. Ты перестаешь быть самим собой. Перестаешь размышлять. Прошу тебя.

– Он убил Тьена. Я его прикончу.

– Сегодня ночью? – спросила она. – После того, что ты обнаружил, после того, что ты сейчас делал?

Каладин тяжело вздохнул, вспоминая восторг, испытанный в ущельях, и свободный полет. Он впервые за целую вечность испытал подлинную радость.

Неужели он хочет запятнать это встречей с Амарамом? Нет. И даже не желал, чтобы этот человек немедленно умер, хотя день его смерти, несомненно, будет прекрасным днем.

– Ладно. – Он повернул обратно к лагерю Далинара. – Не сегодня.