Слова сияния

Голос глубоко внутри Эшонай продолжал кричать. Даже когда она не настраивалась на старый ритм мира. Воительница старалась занять себя, чтобы приглушить его, прогуливаясь по безупречно круглому плато рядом с Нараком, где ее солдаты часто тренировались.

Ее народ стал чем-то древним и одновременно чем-то новым. Чем-то мощным. Они замерли рядами на этом плато, гудя в ритме ярости. Правительница разделила их по боевому опыту. Новая форма не превращала слушателя в солдата; многие из них всю свою жизнь были трудягами.

У всех будет своя роль. Они вызовут нечто великое.

– Алети придут, – бросила сестра, неспешно следовавшая за Эшонай, машинально поигрывая энергией, стреляя молниями от пальца к пальцу. В новой форме Венли часто улыбалась. В остальном она казалась такой же, как всегда.

Эшонай осознавала, что изменилась. Но Венли… Венли вела себя так же.

Что-то в этом было неправильно.

– Шпион, который прислал нам донесение, уверен в этом, – продолжила сестра. – Твоя встреча с Черным Шипом, похоже, побудила их действовать, и человеки намереваются ударить по Нараку всем, что у них есть. Разумеется, все это по-прежнему может закончиться катастрофой.

– Нет, – возразила Эшонай. – Нет. Все безупречно.

Венли уставилась на нее, остановившись посреди каменистого поля.

– Нам больше не надо тренироваться. Мы должны действовать – давай вызовем Великую бурю прямо сейчас.

– Мы это сделаем, когда человеки будут близко, – ответила Эшонай.

– Почему? Давай вызовем ее сегодня ночью.

– Глупости, – отрезала Эшонай. – Это инструмент, который надо использовать в бою. Если мы устроим неожиданную бурю сейчас, алети не придут, и мы не победим в этой войне. Надо подождать.

Венли как будто призадумалась. Наконец она улыбнулась и кивнула.

– Что такого ты знаешь и не говоришь мне? – требовательно спросила Эшонай, взяв сестру за плечо.

Улыбка Венли сделалась шире.

– Просто ты меня убедила. Надо подождать. В конце концов, буря будет дуть в неправильную сторону. Или все остальные бури дули в неправильную сторону, а эта впервые будет дуть правильно?

В неправильную сторону?

– Откуда ты знаешь о направлении?

– Из песен.

Песни. Но… в них ведь ничего не было про…

Что-то глубоко внутри Эшонай побудило ее не останавливаться.

– Если это правда, – сказала она, – придется дождаться, пока человеки не окажутся на самых подступах к нам, и лишь тогда мы сможем обрушить на них эту бурю.

– Значит, так и поступим, – согласилась Венли. – Я займусь обучением. Наше оружие будет готово.

Сестра говорила в ритме страстного желания – он походил на старый ритм нетерпения, но был яростней.

Венли ушла в сопровождении своего бывшего брачника и многих ученых. Они чувствовали себя удобно в этих формах. Слишком удобно. Ученые ведь не могли раньше их принимать… или могли?

Эшонай приглушила вопли внутреннего голоса и отправилась готовить еще один батальон новобранцев. Роль генерала всегда была ей ненавистна. Какая ирония: теперь она останется в песнях как военачальница, которая наконец-то сокрушила алети.

И-14 Таравангиан

Таравангиан, король Харбранта, проснулся с затекшими мышцами и болью в спине. Он не чувствовал себя глупым. Это был добрый знак.

Мужчина со стоном приподнялся. Эти боли теперь были постоянными, и его лучшие целители могли только качать головами и твердить, что для своего возраста он неплохо сохранился. Неплохо. Его суставы трещали точно дрова в камине, и он не мог встать быстро, не рискуя потерять равновесие и рухнуть на пол. Воистину старение самое страшное из предательств – предательство собственного тела.

Король сел на своей койке. За стеной каюты плескалась вода, и в воздухе пахло солью. Однако где-то неподалеку раздавались крики. Корабль прибыл точно в срок. Отлично.

Пока он устраивался поудобнее, подошли двое слуг: один – со столиком, другой – с теплым влажным полотенцем, чтобы протереть глаза и руки. Позади них ждали своей очереди королевские испытатели. Сколько времени прошло с той поры, когда Таравангиан мог оставаться в одиночестве, в настоящем одиночестве? Это было еще до того, как у него начались боли.

Мабен постучала в открытую дверь и внесла его утреннюю трапезу на подносе – густую кашу из тушеного зерна с приправами. Считалось, что эта еда полезна для него. На вкус она напоминала помои. Разбавленные помои. Мабен шагнула вперед, чтобы подать завтрак, но Мралл – тайленец в черной кожаной кирасе, который брил голову и брови, – задержал ее, взяв за плечо.

– Сначала проверка, – напомнил он.

Таравангиан поднял голову, посмотрел в глаза здоровяку. Мралл мог возвышаться над горой и пугать сами ветра. Все предполагали, что он главный телохранитель Таравангиана. Правда была куда тревожнее.

Мралл был тем, кто каждое утро решал, проведет ли Таравангиан грядущий день как король или как узник.

– Ты ведь можешь позволить ему сначала поесть! – запротестовала Мабен.

– Это важный день, – возразил Мралл своим низким голосом. – Я хочу узнать, что покажет проверка.

– Но…

– Мабен, он вправе требовать этого, – вмешался Таравангиан. – Давайте начнем.