Слова сияния

Да, в тот день он был умен. Но и близко не подошел к тому, каким был в день Диаграммы. Король нахмурился, изучая график.

– Вот почему я не могу ответить на твой вопрос, Варго, – продолжила объяснять Адротагия. – Этот график представляет собой то, что мы называем логарифмической шкалой. Деления не равноценны – они влияют друг на друга тем сильней, чем больше ты удаляешься от центра. Насколько ты был умен в день Диаграммы? В десять раз умнее предшествующего всплеска интеллектуальных способностей?

– В сто, – уточнил Таравангиан, не сводя глаз с графика. – Может, больше. Давай я все рассчитаю…

– Разве ты сегодня не глуп?

– Не глуп. Я обыкновенный. На такое меня хватит. Каждый шаг в сторону означает…

– Измеримое изменение интеллекта, – подхватила она. – Можно сказать, что каждый шаг по горизонтали представляет собой удваивание твоего интеллекта, хотя это сложно выразить в количественном отношении. С делениями по вертикали проще; они определяют, насколько часто у тебя бывали дни с таким значением интеллекта. Итак, если двинуться от центра пика, то можно увидеть, что на каждые пять дней обыкновенных способностей приходится один день слабо выраженной глупости и один день слабо выраженного ума. На каждые пять подобных дней приходится один день умеренной глупости и один день умеренной гениальности. На каждые пять дней вроде этого…

Таравангиан стоял на камнях, чуть выше солдаты ожидали, пока он закончит подсчеты. Двигаясь по графику, он достиг дня, который, как ему казалось, должен был быть днем Диаграммы. Расчеты давались ему с трудом.

– Всемогущий Всевышний… – прошептал он. Тысячи дней. Тысячи и тысячи. – Этого никогда не должно было случиться.

– Разумеется, должно, – возразила Адротагия.

– Но оно ведь настолько маловероятно, что почти невозможно!

– Очень даже возможно, – упорствовала она. – Вероятность того, что это событие могло случиться, равна единице, потому что оно уже случилось! Таравангиан, в этом и есть странность с выбросами и вероятностью. Подобный день может снова случиться завтра. Ничто этому не препятствует. Насколько я могу судить, это чистейшее стечение обстоятельств. Но если ты хочешь знать, какова вероятность того, что он случится опять…

Он кивнул.

– Варго, если ты проживешь еще две тысячи лет, – заключила она, – возможно, у тебя случится еще один такой же день. Я бы сказала, вероятность один к одному.

Мралл фыркнул:

– Выходит, мне повезло.

– Нет, это просто осуществленный шанс.

– Как бы там ни было, – подвел итог Таравангиан, складывая лист, – я не этот ответ хотел получить.

– С каких это пор наши желания имеют значения?

– Не имеют, – согласился он, положив расчеты в карман. – И никогда не будут иметь.

Они пробрались через скалы, минуя трупы, раздувшиеся после слишком долгого пребывания на солнце, и присоединились к небольшой группе солдат в верхней части берега. Воины были в форме с рыжевато-оранжевым геральдическим символом Харбранта. Его армия малочисленна. Диаграмма призывала к тому, чтобы его государство не представляло собой угрозы.

Однако Диаграмма не безупречна. Они время от времени находили в ней ошибки. Точнее… не настоящие ошибки, просто неточности в толковании. Таравангиан в тот день обладал непревзойденным умом, но не даром предвидения. Он испытал просветление – очень сильное просветление, – и пугающее количество его догадок оказались верными. Но по мере удаления от того дня и знаний, которыми он тогда обладал, Диаграмма все больше нуждалась в аккуратном совершенствовании, чтобы оставаться годной к использованию.

Вот почему король надеялся, что вскоре случится еще один такой же день, который он позволит уточнить Диаграмму. Вот только когда? Придется продолжать, доверившись человеку, которым он когда-то был, его ви́дению и пониманию.

Лучше так, чем как-то еще. Боги и религия их предали. Короли и великие лорды – мелочные себялюбцы. Если ему придется во что-то верить, то только в себя и чистый гений освобожденного человеческого разума.

Но временами следовать этим путем было нелегко. Особенно когда приходилось сталкиваться с последствиями своих действий.

Свита короля Харбранта вышла на поле боя.

По всей видимости, когда начался пожар, сражение большей частью переместилось за город. Люди продолжали драться, даже когда их столица горела. Семь фракций. Диаграмма предугадала шесть. Имело ли это значение?

Солдат вручил королю надушенный носовой платок, чтобы прикрывать лицо, проходя мимо мертвых и умирающих. Кровь и дым. Запахи, которые он успеет слишком хорошо запомнить, прежде чем все закончится.

Мужчины и женщины в рыжевато-оранжевых ливреях Харбранта проверяли мертвых и раненых. По всему востоку этот цвет теперь означал исцеление. И действительно, шатры с его знаменем – знаменем лекаря – виднелись тут и там на поле боя. Целители Таравангиана прибыли незадолго до битвы и немедленно принялись оказывать помощь раненым.

Когда он покинул поля мертвецов, веденские солдаты, сидевшие на краю поля битвы в молчаливом ступоре, с тусклыми глазами, начали вставать. Потом раздались первые приветствия.