Слова сияния

И ахнул. Он и забыл, что сейчас день. Здесь, высоко над сумерками войны, солнечный свет проливался на покрывало из облаков, заставляя их излучать сияние, бледное и прекрасное. Разряженный воздух был ледяным, но неистовый буресвет внутри позволял не обращать на это никакого внимания. Враг завис неподалеку, ногами к земле, с опущенной головой и серебристым осколочным клинком в руке. Каладин разорвал часть потоков буресвета из плетения, чтобы остановиться вровень с убийцей.

– Я Сзет-сын-сына-Валлано, – провозгласил шинец. – Неправедник… Неправедник. – Он поднял голову; его глаза были широко распахнуты, челюсти крепко сжаты. – Ты украл клинки чести. Это единственное объяснение.

«Вот буря!» Каладин всегда представлял себе Убийцу в Белом спокойным, хладнокровным. Это же было нечто совсем иное.

– Такого оружия у меня нет, – возразил мостовик. – И я не понимаю, зачем оно могло бы мне понадобиться.

– Я слышу твою ложь. Я узнаю ее. – Сзет метнулся вперед, замахиваясь мечом.

Кэл бросил дополнительный поток буресвета в сторону и сместился, убравшись с дороги противника. Замахнулся клинком, но и близко не задел шинца.

– Надо было мне больше упражняться с мечом, – пробормотал он.

«О! Точно. Тебе ведь наверняка хочется, чтобы я была копьем, да?»

Оружие расплылось облаком тумана, потом удлинилось и выросло в серебристое копье с мерцающей вязью глифов вдоль заостренных сторон наконечника. Сзет кувыркнулся в воздухе и вновь уравновесил плетения потоков буресвета так, чтобы зависнуть. Вытаращился на копье и, похоже, вздрогнул.

– Нет. Неправедник. Я неправедник. Никаких вопросов.

Буресвет заструился изо рта Сзета, когда он запрокинул голову и заорал; напрасный человеческий вопль растворился в бескрайнем пространстве небес.

Под ними загрохотал гром и облака потемнели.

Шаллан металась по круглой комнате от лампы к лампе, заряжая каждую буресветом. Она ярко сияла, вобрав в себя свет из фонарей ревнителей. Не было времени на объяснения.

Вот и вся секретность по поводу ее способностей к связыванию потоков.

Вся комната представляла собой огромный фабриаль, питавшийся буресветом ламп. Она должна была это понять сразу. Шаллан миновала Инадару, которая уставилась на нее.

– Светлость, как… как вы это делаете?

Несколько ученых дам опустились на пол и принялись спешно рисовать охранные глифы на тряпках, из-за влажности используя мел. Шаллан не знала, молятся они о защите от бурь или от нее самой. Но кто-то точно прошептал: «Падшая Сияющая», и она это услышала.

Еще две лампы. Она зарядила рубин, оживила его, и буресвет в ней закончился.

– Самосветы! – потребовала она, завертевшись. – Мне нужен буресвет!

Люди в комнате переглядывались, и только Ренарин с плачем продолжал царапать на стене одни и те же глифы. Буреотец! Она осушила всех до дна. Одна из ученых разыскала в мешке масляный фонарь, тот излучал свет, бледный по сравнению с лампами на стенах. Шаллан выбежала из дыры на месте двери и оглядела солдат, что собирались снаружи. Их были тысячи и тысячи во тьме. К счастью, у некоторых имелись фонари.

– Мне нужен ваш буресвет! – крикнула она. – Это…

Адолин?! Заметив его в первых рядах толпы, Шаллан ахнула, и на миг все прочие мысли покинули ее. Он опирался на мостовика и выглядел ужасно – левая сторона лица вся в крови и синяках, форма разорвана и окровавлена. Шаллан бросилась вперед и прижалась к нему.

– Я тоже рад тебя видеть, – пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы. – Говорят, ты вытащишь нас из этих неприятностей?

– Неприятностей? – переспросила она.

Гром грохотал и трещал без остановки, а красные молнии падали уже не по отдельности, а сплошным потоком. Вот буря! Она и не поняла, что стихия так близко!

– Ммм… – прогудел Узор. Девушка посмотрела налево. Приближалась буревая стена. Бури были точно две ладони, которые сходились, чтобы раздавить оказавшиеся между ними армии.

Шаллан резко вдохнула, и буресвет вошел в нее, оживил ее. Видимо, у Адолина нашлись один-два самосвета. Он отпрянул, окинул ее взглядом:

– И ты тоже?!

– Э-э… – Она прикусила губу. – Ага. Прости.

– «Прости»? Клянусь бурей, женщина! Ты и летать можешь, как он?

– Летать?

Загрохотал гром. Неизбежная роковая участь. Ну да, точно.

– Убедись, что все готовы двигаться! – воскликнула она и метнулась обратно в зал.

Бури столкнулись под Каладином. Тучи дробились на части; черное, красное и серое смешивалось в огромных воронках, вдоль которых метались молнии. Как будто снова начался Ахаритиам, конец всего сущего.

И над всем этим, у крыши мира, Каладин сражался не на жизнь, а на смерть.

Сзет налетел стремительной вспышкой серебристого металла. Кэл отбил удар – копье в его руке завибрировало, издав отчетливое дзинь. Сзет не остановился, рванулся дальше, и Каладин сместил потоки буресвета, направив себя следом.

Противники неслись на запад, касаясь вершин облаков, хотя с точки зрения Кэла, они падали. Бывший раб летел, держа копье наготове, – наконечник устремлен в точности на шинца-убийцу.