Слова сияния

Шаллан утверждала, что все паршмены являлись Несущими Пустоту в зародыше. У него было достаточно оснований доверять словам веденки, учитывая то, что она ему показала. Но как поступить? Сияющие вернулись, у паршенди проявились красные глаза. Далинар чувствовал себя так, будто пытается предотвратить прорыв плотины, находясь в постоянном неведении, где на самом деле располагаются протечки.

Клапаны палатки разошлись, и внутрь, пригнувшись, вошел Адолин, сопровождающий Навани. Она повесила штормовой плащ на вешалку рядом со входом, а принц схватил полотенце и начал сушить волосы и лицо.

Адолин оказался помолвлен с Сияющей.

«Она сказала, что еще не стала одной из них», — напомнил себе Далинар.

Это имело смысл. Человек может оказаться умелым копейщиком, не будучи солдатом. Одно подразумевает мастерство, другое — профессию.

— Они привели паршенди? — спросил Далинар.

— Да, — подтвердила Навани, занимая место в одном из кресел.

Адолин не стал садиться, зато нашел кувшин с фильтрованной дождевой водой и налил себе кубок. Его палец постукивал по оловянному кубку, пока он пил.

Все они были обеспокоены обнаружением красноглазых паршенди. После того, как ночью не последовало атаки, Далинар приказал трем армиям маршировать дальше.

Медленно, но они приближались к центру равнин, по крайней мере, по оценкам Шаллан. Районы, исследованные разведчиками, остались далеко позади. Теперь им приходилось полагаться на карты девушки.

Входные клапаны разошлись снова, и внутрь шагнул Телеб вместе с пленником. Далинар приставил светлорда и его личную охрану к этому «Рлаину», поскольку ему не нравилось, как того защищали мостовики. Кронпринц пригласил на допрос их лейтенантов — Шрама и повара-рогоеда, которого называли Камнем, и они вдвоем вошли следом за Телебом и его людьми. Генерал Хал и Ренарин ожидали в другой палатке вместе с Аладаром и Ройоном, занятые разработкой тактики для момента, когда армии приблизятся к лагерю паршенди.

Навани выпрямилась, немного наклонилась вперед и прищурила глаза, вглядываясь в заключенного. Шаллан тоже хотела присутствовать, но Далинар пообещал, что все сказанное будет записано и передано ей. К счастью, Отец Штормов подарил девушке немного здравого смысла, и она не настаивала. Присутствие слишком многих людей в непосредственной близости от шпиона казалось Далинару опасным.

Он смутно помнил охранника-паршмена, который временами присоединялся к мужчинам Четвертого моста на дежурстве. Паршмены были почти невидимы, но как только один из них начал носить копье, то мгновенно стал привлекать внимание. Не то чтобы он чем-то отличался — все то же приземистое тело паршмена, мраморная кожа, потухший взгляд.

Существо перед ним не имело с тем паршменом ничего общего. Полноценный воин паршенди с оранжево-красным костяным покрытием на лице и бронированным панцирем на груди, бедрах и предплечьях. Он был так же высок, как алети, но более мускулист.

Несмотря на отсутствие оружия, охранники по-прежнему относились к нему как к самому опасному существу на этом плато, и, возможно, так оно и было. Войдя внутрь, паршенди отсалютовал Далинару, приложив руку к груди. Как и остальные мостовики. На его лбу виднелись татуировки, поднимающиеся и исчезающие в костяном наросте на голове.

— Садись, — приказал Далинар, кивнув в сторону табуретки в центре палатки.

Рлаин подчинился.

— Мне сказали, что ты отказываешься сообщить нам любые сведения о планах паршенди.

— Мне они неизвестны, — ответил Рлаин.

В его голосе слышались ритмические интонации, общие для всех паршенди, но он очень хорошо говорил на алети. Лучше любого паршмена, речь которого Далинар слышал ранее.

— Ты шпионил, — сказал кронпринц, заложив руки за спину, и попытался угрожающе нависнуть над паршенди, но при этом остаться на достаточном отдалении, чтобы, если тот вдруг захочет его схватить, Адолин успел бы преградить паршенди путь.

— Да, сэр.

— Как долго?

— Больше трех лет. В разных военных лагерях.

Стоящий с поднятым забралом Телеб повернулся к Далинару и повел бровью.

— Ты отвечаешь мне, когда я спрашиваю, — сказал Далинар. — Но не кому-то другому. Почему?

— Вы мой командир, — объяснил Рлаин.

— Ты паршенди.

— Я...

Ссутулившись, Рлаин уставился в землю, а затем прикоснулся рукой к голове, ощупав выступ на коже там, где тот оканчивался костяным шлемом.

— Что-то очень неправильно, сэр. Голос Эшонай... на плато в тот день, когда она пришла встретиться с принцем Адолином...

— Эшонай, — подтолкнул Далинар. — Носитель Осколков паршенди?

Сидящая рядом Навани быстро записывала на бумагу каждое произнесенное слово.

— Да. Она была моим командиром. Но теперь...

Паршенди поднял голову, и, несмотря на чужеродную кожу и странную манеру речи, Далинар распознал в лице этого существа горе. Ужасное горе.

— Сэр, у меня есть основания полагать, что все, кого я знаю... все, кого я люблю... уничтожены, заменены на монстров. Слушающих, паршенди, наверное, уже не существует. У меня ничего не осталось...

— Конечно же осталось, — вмешался в разговор Шрам из наружного кольца охранников. — Ты — из Четвертого моста.