Слова сияния

Покончив с этим делом, Шаллан отправилась на поиски королевских писцов. Некоторое время спустя она покинула зал совета и обнаружила Ватаха и Газа, нервно ожидающих снаружи. Она передала Ватаху листок бумаги.

— Что там такое? — спросил он, разворачивая его.

— Приказ о помиловании, — ответила Шаллан. — С печатью короля. Для тебя и твоих людей. В ближайшем будущем мы получим личные именные приказы для каждого, но пока что он поможет избежать вам ареста.

— Вы действительно это сделали? — спросил Ватах, просматривая приказ, хотя явно не мог понять смысл написанного. — Шторма, вы и в самом деле сдержали слово?

— Конечно, — ответила Шаллан. — Обрати внимание, что он аннулирует только прошлые преступления, так что скажи своим людям, чтобы они вели себя лучшим образом. Теперь нам пора. Я позаботилась о месте, где мы сможем остановиться.

ГЛАВА 39. Двуцветный

Четыре года назад

Отец устраивал пиры, так как притворялся, что все было в порядке. Он приглашал местных светлордов из ближайших деревень, угощал их и поил вином, выставлял напоказ свою дочь.

На следующий день, когда все разъезжались по домам, светлорд Давар сидел за столом и выслушивал писцов, которые рассказывали, насколько он обеднел. Иногда Шаллан заставала его в такие моменты — он держался за лоб, уставившись в пустое пространство.

Но, по крайней мере, этим вечером они пировали и притворялись.

— Вы, конечно же, встречались с моей дочерью, — произнес отец, сделав жест в сторону Шаллан, пока его гости рассаживались за столом. — Жемчужина дома Давар, наша самая большая гордость.

Гости — светлоглазые, живущие через две долины, — вежливо кивнули, в то время как отцовские паршмены внесли вино. И рабы, и вино были способом продемонстрировать богатство, которым отец на самом деле не обладал. Шаллан начала помогать ему с бухгалтерскими расчетами, в этом заключались ее дочерние обязанности. Она знала, как в действительности обстоят дела с их финансами.

Вечерняя прохлада отступила благодаря потрескивающему камину. В каком-то другом доме эта комната могла бы показаться уютной. Но не здесь.

Слуги налили ей вина. Желтое, средней крепости. Отец пил фиолетовое, зная, как оно подействует. Он разместился за высоким столом, расположенным в середине комнаты — той самой комнаты, где Хеларан угрожал убить его полтора года назад. Полгода назад они получили от Хеларана короткое письмо, а также книгу для Шаллан авторства известной Джасны Холин.

Дрожащим голосом Шаллан прочитала отцу записку брата. В ней было не так уж много слов. В основном скрытые угрозы. Тем вечером отец избил одну из служанок практически до смерти. Исан хромала до сих пор. Слуги больше не сплетничали о том, что отец убил свою собственную жену.

«Никто не осмеливается ему сопротивляться, — подумала Шаллан, бросив взгляд в сторону отца. — Мы все слишком напуганы».

Трое других братьев Шаллан сидели тесной группой за своим собственным столом. Они избегали смотреть на отца и общаться с гостями. На столах сияло несколько маленьких кубков, наполненных сферами, но в целом комнату можно было бы осветить получше. Ни сферы, ни камин не могли разогнать полумрак. Она думала, что отцу нравится такая атмосфера.

Один из светлоглазых гостей, светлорд Тавинар, был худощавым, хорошо одетым мужчиной, носившим темно-красный шелковый сюртук. Он с женой сидел за высоким столом рядом, между ними разместилась их дочь-подросток. Шаллан прослушала, как ее зовут.

За время ужина отец несколько раз пытался с ними заговорить, но получал лишь односложные ответы. Считалось, что это пир, но никто, похоже, не получал удовольствия от происходящего. Казалось, что гости были бы рады вообще отказаться от приглашения, но отец обладал большим политическим весом, чем они, поэтому хорошие отношения с ним представляли ценность.

Шаллан уткнулась в свою тарелку, слушая, как отец хвастается новой племенной громгончей. Он рассказывал, как они процветают. Ложь.

Она не хотела ему возражать. Отец хорошо к ней относился. Он всегда хорошо к ней относился. Но все же, разве не должен кто-нибудь предпринять хоть что-то?

Хеларан мог бы что-то сделать. Но он их покинул.

Становилось все хуже и хуже. Кто-то должен что-то сделать, сказать что-нибудь, изменить отца. Ему не стоило делать то, что он делал: напивался, бил темноглазых...

Унесли первую перемену блюд. Затем Шаллан кое-что заметила. Балат, которого отец начал называть нан-Балат, как будто тот был старшим, не переставая смотрел на гостей. Шаллан удивилась. Обычно он не обращал на них внимания.

Дочь Тавинара перехватила его взгляд, улыбнулась и вернулась к еде. Шаллан моргнула. Балат... и эта девушка? Как странно, если задуматься.

Отец, судя по всему, ничего не заметил. Наконец он встал и поднял кубок.

— Сегодня вечером я славлю хороших соседей и крепкое вино.