Слова сияния

— Ну что ж, — произнес Адолин, не снимая шлема. — Приведите моего писца.

Ее светлость Инадару пронесли в паланкине через ряды солдат. Далинар хотел, чтобы Навани осталась с ним — якобы потому, что ему требовался ее совет, но, вероятно, еще и для того, чтобы уберечь ее.

— Вперед, — сказал Адолин, тронув поводья Кавалера.

Они пересекли плато, только он и ее светлость Инадара, которая спустилась с паланкина, чтобы идти пешком. Она была высохшей пожилой женщиной с седыми, коротко подстриженными для простоты волосами. Адолину доводилось видеть кости, на которых было больше мяса, чем у нее, но женщина обладала острым умом и слыла их самым надежным писцом.

Носитель Осколков паршенди вышла из их рядов и в одиночку шагнула на скалы. Не волнуясь, не беспокоясь. Она была уверена в себе.

Адолин спешился и прошагал остаток пути, Инадара шла рядом с ним. Они остановились в нескольких футах от паршенди. На выступе скалы находились только они трое, а окаменевший скальный демон уставился на них слева.

— Я Эшонай, — сказала паршенди. — Помнишь меня?

— Нет, — ответил Адолин.

Он понизил голос, стараясь походить на отца, и надеялся, что в шлеме этого хватит, чтобы обмануть женщину, которая не могла хорошо знать, как звучит голос Далинара.

— Не удивительно, — произнесла Эшонай. — Я была молода и незначительна, когда мы встретились впервые. И едва ли стоила того, чтобы меня запомнили.

Судя по тому, что Адолин слышал от паршенди раньше, он ожидал, что ее речь будет похожа на пение. Но все оказалось совсем не так. В словах Эшонай присутствовал ритм, в том, как она их выделяла, где делала паузы. Она меняла интонации, но результат скорее напоминал молитву, чем на песню.

Инадара достала доску для письма и самоперо и начала записывать все, что говорила паршенди.

— Что она делает? — требовательно спросила Эшонай.

— Я пришел один, как ты и просила, — сказал Адолин, пытаясь подражать командирскому тону отца. — Но я запишу все, что будет сказано здесь, и отправлю своим генералам.

Эшонай не подняла забрало, так что у Адолина было отличное оправдание, чтобы не поднимать свое. Они пристально смотрели друг на друга через прорези для глаз. Все шло не так хорошо, как надеялся отец, но почти так, как ожидал Адолин.

— Мы здесь, — проговорил принц, используя слова, с которых предложил начать отец, — чтобы обсудить условия капитуляции паршенди.

Эшонай засмеялась.

— Совсем не для этого.

— Тогда для чего? Ты так хотела встретиться со мной. Зачем?

— Кое-что изменилось с тех пор, как я говорила с твоим сыном, Терновник. Кое-что важное.

— Что?

— То, чего ты даже представить не можешь.

Адолин подождал, словно раздумывая, но на самом деле он давал Инадаре время, чтобы связаться с военным лагерем. Инадара наклонилась к нему и прошептала то, что написали Далинар и Навани.

— Мы устали от войны, паршенди, — сказал Адолин. — Вас осталось немного. Мы это знаем. Давайте заключим перемирие, от которого выиграют все.

— Мы не так слабы, как вам кажется, — не согласилась Эшонай.

Адолин понял, что хмурится. Во время их предыдущего разговора она казалась пылкой, располагающей. А теперь — холодной и пренебрежительной. Не странно ли? Она была паршенди. Возможно, нельзя приписывать ей человеческие эмоции.

Инадара прошептала ему еще кое-что.

— Чего ты хочешь? — спросил Адолин, повторяя слова, которые прислал отец. — Как нам добиться мира?

— Мир настанет, когда один из нас умрет, Терновник. Я пришла сюда, потому что хотела увидеть тебя своими собственными глазами и предупредить. Мы только что изменили правила конфликта. Стычки за гемсердца больше не имеют значения.

Больше не имеют значения? Адолин вспотел.

«Она говорит так, будто все это время они вели свою игру. И она совсем не выглядит отчаявшейся».

Неужели алети так глубоко заблуждались в происходящем?

Эшонай повернулась, чтобы уйти.

Нет! Все усилия лишь для того, чтобы встреча превратилась в дым? Шторм побери!

— Стой! — крикнул Адолин, делая шаг вперед. — Почему? Почему ты так поступаешь? Что случилось?

Она оглянулась.

— Ты действительно хочешь покончить со всем этим?

— Да. Пожалуйста. Я хочу мира. Чего бы он ни стоил.

— Тогда тебе придется уничтожить нас.

— Почему? — повторил Адолин. — Почему вы убили Гавилара тогда, несколько лет назад? Почему нарушили наше соглашение?

— Король Гавилар, — проговорила Эшонай, как будто обдумывая имя. — Ему не стоило открывать нам свои планы той ночью. Несчастный глупец. Он не знал. Он похвалялся, думая, что мы обрадуемся возвращению наших богов.

Она покачала головой, развернулась и побежала, позвякивая Доспехами.

Адолин отступил, чувствуя себя бесполезным. Будь отец здесь, получилось бы у него сделать больше? Инадара все еще писала, передавая слова Далинару.

Наконец от него пришел ответ.

«Возвращайся в лагерь. Ни я, ни ты не смогли бы ничего сделать. Очевидно, она уже приняла решение».

Адолин провел обратный путь в тягостных раздумьях. Когда несколько часов спустя он наконец добрался до лагеря, то обнаружил отца на совете вместе с Навани, Халом, Тешав и четырьмя армейскими батальон-лордами.