Слова сияния

— Мне нравится учиться обращению с местным оружием, — сказал Мрэйз. — Оно причудливое, но я чувствую, что это оправдано. Если хочешь понять народ, изучи его оружие. Способ, которым люди убивают друг друга, говорит о культуре больше, чем любая научная этнография.

Он направил оружие на Шаллан, и она застыла на месте. Затем повернулся к расщелине и дунул, выпуская дротик в растения.

Шаллан подошла к Мрэйзу. Дротик приколол крэмлинга к одному из стеблей. Маленькое многоногое существо конвульсивно подергивалось и билось, пытаясь освободиться, хотя пронзивший его дротик наверняка означал смерть.

— Это духовая трубка паршенди, — пояснил Мрэйз. — Как ты думаешь, что она говорит о них, маленький нож?

— Очевидно, что она не для крупной дичи, — ответила Шаллан. — И в этом есть смысл. Единственная известная мне крупная дичь в округе — скальные демоны, которым, по слухам, паршенди поклоняются как богам.

Она не была уверена в том, что сказанное ею — правда. Ранние сообщения, которые она читала по настоянию Джасны, допускали, что скальные демоны являлись богами паршенди. Как дело обстояло в действительности — неясно.

— Возможно, они использовали ее, выслеживая мелкую дичь, — продолжила Шаллан. — То есть охотились ради еды, а не для удовольствия.

— Почему ты так говоришь? — спросил Мрэйз.

— Люди, которые охотятся ради славы, ищут большую добычу, — пояснила Шаллан. — Трофеи. Эта духовая трубка — оружие человека, который просто хочет накормить свою семью.

— А если он использует ее против других людей?

— Она не принесет пользы на войне. Думаю, у нее слишком малая дальность, а у паршенди в любом случае есть луки. Возможно, ее можно использовать для убийства, хотя меня бы позабавило, если бы обнаружилось подобное применение.

— Почему же?

Какая-то проверка?

— Ну, — сказала Шаллан, — большинство аборигенов — туземцы Силнасена, народы Реши, бегуны равнин Ири — не имеют настоящей концепции убийства. Насколько я знаю, они, судя по всему, вообще мало сражаются. Охотники слишком ценны, поэтому «война» в их культурах означает много криков и позерства, но мало смертей. Подобный тип хвастливого общества не кажется тем, в котором могут существовать наемные убийцы.

Тем не менее паршенди послали одного такого. Против алети.

Мрэйз изучал ее непроницаемым взглядом, держа длинную духовую трубку кончиками пальцев.

— Вижу, — наконец проговорил он, — что на этот раз Тин выбрала себе в ученицы ученого. Я нахожу ее выбор необычным.

Шаллан покраснела. Ей пришло в голову, что личность, которой она становилась, когда надевала шляпу и изменяла цвет волос, не была имитацией другого человека, другой личности. Просто вариация самой Шаллан.

Здесь крылась опасность.

— Итак, — сказал Мрэйз, выудив из кармана рубашки еще один дротик, — какое оправдание дала тебе Тин сегодня?

— Оправдание? — переспросила Шаллан.

— Провалу ее миссии.

Мрэйз зарядил дротик.

Провал? Шаллан бросило в пот, лоб начало покалывать холодом. Но она проследила, не произошло ли чего-то необычного в лагере Амарама! Сегодняшним утром она вернулась туда в образе рабочего, опоздав тем самым на дуэль Адолина. Она прислушивалась, не болтает ли кто-нибудь о взломе или о том, что Амарам что-то заподозрил. Ей не удалось ничего обнаружить.

Что ж, очевидно, Амарам не выразил своих подозрений публично. После всех предпринятых усилий с целью скрыть свое вторжение, она потерпела неудачу. Наверное, не стоило удивляться, но Шаллан все равно оказалась удивлена.

— Я...

— Я начинаю спрашивать себя, на самом ли деле Тин настолько больна, — сказал Мрэйз, подняв духовую трубку и выстрелив в заросли другим дротиком, — чтобы даже не попытаться выполнить поставленное задание.

— Даже не попытаться? — переспросила Шаллан, сбитая с толку.

— Ну и какое оправдание? — спросил Мрэйз. — Что, она предприняла попытку, но провалилась? Мои люди наблюдали за домом. Если бы она...

Он умолк, когда Шаллан стряхнула воду с сумки, а затем осторожно расстегнула ее и вынула лист бумаги с изображением запертой комнаты Амарама с картами на стенах. Ей пришлось нарисовать некоторые детали наугад, потому что было темно, а ее единственная сфера осветила не много, но она нарисовала все достаточно точно.

Мрэйз взял у нее рисунок и поднял его. Он изучал листок бумаги, а Шаллан тем временем нервно потела.

— Я редко оказываюсь в дураках, — произнес Мрэйз. — Мои поздравления.

Было ли это похвалой?

— Тин не обладает подобным мастерством, — продолжил Мрэйз, все еще рассматривая лист. — Ты сама видела ту комнату?

— Это причина, по которой она выбрала в помощники ученого. Мои навыки дополняют ее собственные.

Мрэйз опустил лист.

 — Неожиданно. Твоя учительница, возможно, блистательная воровка, но всегда проявляла невежественность при выборе компаньонов.

Он говорил так изысканно. Его речь совсем не соответствовала шрамам на лице, кривой губе и натруженным рукам. Он разговаривал как человек, который проводил свои дни, потягивая вино и слушая прекрасную музыку, но выглядел так, будто ему неоднократно ломали кости — и, скорее всего, он возвращал такие долги в многократном размере.