Слова сияния

— От одного из моих людей, — ответил Каладин. — Он знал заключенных.

— Я надеялся, что нам удастся избежать слухов, — сказал Далинар. — Но, конечно, слухи распространяются как лишайник, такой твердый, что его невозможно полностью отскрести. Случившееся с теми людьми было ошибкой, солдат. Я откровенно это признаю. С тобой такого не произойдет.

— Значит, слухи о них — правда?

— Я предпочел бы не говорить о деле Рошона.

Рошон.

Каладин вспомнил крики. Кровь на полу хирургического кабинета отца. Умирающего мальчика.

Дождливый день. День, когда один человек попытался украсть свет Каладина. И ему действительно удалось задуманное.

— Рошон? — прошептал Каладин.

— Да, незначительный светлоглазый, — вздохнул Далинар.

— Сэр, мне важно об этом знать. Ради собственного спокойствия.

Далинар оглядел его сверху донизу. Каладин просто уставился прямо перед собой, его разум... оцепенел. Рошон. Все начало разваливаться, когда Рошон прибыл в Хартстоун, чтобы стать новым лорд-мэром. До его приезда отца Каладина уважали.

Когда приехал тот ужасный человек, волоча мелочную зависть за своей спиной как плащ, мир перевернулся. Рошон распространил заразу по Хартстоуну подобно спренам гниения в грязной ране. Он стал причиной того, что Тьен отправился воевать. Он стал причиной того, что Каладин последовал за братом.

— Полагаю, я тебе задолжал, — ответил Далинар. — Но это должно остаться между нами. Рошон был мелким человеком, получившим возможность наушничать Элокару. Элокара, тогда наследного принца, поставили управлять Холинаром и присматривать за королевством, пока его отец организовывал наши первые лагеря здесь, на Разрушенных равнинах. В то время я находился... далеко. Как бы то ни было, не обвиняй Элокара. Он прислушивался к советам того, кому верил. Однако Рошон следовал собственным интересам, не заботясь об интересах трона. Он владел несколькими серебряными лавками... Ну, детали не важны. Достаточно сказать, что Рошон подтолкнул принца к нескольким ошибкам. Вернувшись, я все исправил.

— Вы позаботились о том, чтобы наказать этого Рошона? — спросил Каладин тихим голосом, чувствуя оцепенение.

— Его изгнали, — кивнул Далинар. — Элокар выдворил его в такое место, где он не смог бы принести вред кому-то еще.

Место, где он не смог бы принести вред кому-то еще. Каладин почти рассмеялся.

— Тебе есть что сказать?

— Вы не захотите узнать, о чем я думаю, сэр.

— Возможно, и нет. Но, вероятно, мне все-таки нужно это услышать.

Далинар был хорошим человеком. В чем-то действующим вслепую, но хорошим.

— Что ж, сэр, — сказал Каладин, с трудом контролируя эмоции. — Я нахожу... тревожным, что человек вроде этого Рошона, судя по всему, ответственный за смерть невинных людей, все еще не в тюрьме.

— Все не так просто, солдат. Рошон являлся одним из вассалов Садеаса, родственником влиятельных людей, чья поддержка была нам необходима. Вначале я высказывался за то, чтобы Рошона лишили ранга и сделали десятинником, что заставило бы его провести жизнь в нищете. Но такой поступок отвратил бы союзников и мог подорвать королевство. Элокар ратовал за терпимость к Рошону, и его отец согласился с ним в переписке через самоперо. Я смягчился, посчитав, что милосердие — не то чувство, к которому мне следует отбивать охоту у Элокара.

— Конечно же нет, — ответил Каладин, сжав зубы. — Хотя кажется, что в конечном итоге подобное милосердие часто приносит пользу родственникам могущественных светлоглазых и редко — кому-то более низкого положения.

Он уставился на прутья решетки между собой и кронпринцем.

— Солдат, — холодно проговорил Далинар, — считаешь ли ты, что я был несправедлив к тебе или твоим людям?

— Вы? Нет, сэр. Но речь не о вас.

Далинар тихо вздохнул, как будто расстроившись.

— Капитан, ты и твои люди в уникальном положении. Вы проводите свою повседневную жизнь в окружении короля. Вы не видите образ, обращенный к миру, вы видите человека. Для личных телохранителей дело всегда обстояло подобным образом. Поэтому ваша преданность должна быть особенно твердой и благородной. Да, у человека, которого вы охраняете, имеются недостатки. Они есть у каждого человека. Но он по-прежнему король, и я требую вашего уважения.

— Я могу испытывать уважение к трону, сэр, и я его испытываю, — сказал Каладин.

Но, возможно, не к человеку, сидящему на нем. Однако он уважал титул. Кто-то же должен править.

— Сынок, — отозвался Далинар после секундного раздумья, — знаешь ли ты, почему я поручил эту должность тебе?

— Вы сказали, что вам нужен кто-то, кому можно доверять, потому что он не будет шпионом Садеаса.

— Это логическое объяснение, — пояснил Далинар, подойдя ближе к решетке и оказавшись всего в нескольких дюймах от Каладина. — Но не причина. Я поступил так, потому что почувствовал, что решение правильное.

Каладин нахмурился.