Слова сияния

Адолин вытянул руку и позволил мостовику обрезать веревки поясным ножом. Через плечо принц наблюдал, как перестраиваются паршенди. Издали, между ударами грома и свистом ветра, до него доносились монотонные звуки сурового пения.

– Они продолжают отправлять отряды, чтобы навязать мне бой и отвлечь, – проговорил Адолин. – У них нет желания сокрушить меня, они просто хотят держать Носителя Осколков подальше от сражения.

– Рано или поздно им придется сразиться с вами по-настоящему, – сказал Дрехи, обрезая веревки. Он дотянулся до своей лысой головы и провел по ней рукой, смахивая капли дождя. – Они не оставят Носителя Осколков в покое.

– Вообще-то, – ответил Адолин, сощурив глаза и прислушиваясь к пению, – именно это они и делают.

Позвякивая на ходу, он побежал сквозь пелену дождя к командной позиции около фонарей. Перел, закутанный в огромный штормплащ, выкрикивал приказы. Он быстро отсалютовал Адолину.

– Ситуация? – спросил Адолин.

– Стоячая вода, светлорд.

– Я понятия не имею, что это значит.

– Термин пловцов, сэр, – пояснил Перел. – Мы то продвигаемся вперед, то откатываемся назад, но нет никакого прогресса. Численность сражающихся практически равная, каждая сторона балансирует на грани. Больше всего меня беспокоят резервы паршенди. Им уже пора вступить в битву.

– Резервы? – переспросил Адолин, вглядываясь в тускло освещенное плато. – Ты имеешь в виду поющих?

И справа, и слева войска алети сражались с солдатами паршенди. Вопили люди, звенело оружие, слышались знакомые звуки смерти на поле битвы.

– Да, сэр, – подтвердил Перел. – Они расположились под тем скальным образованием в центре плато и поют, шторм их побери, во весь голос.

Адолин помнил, как выглядел скальный выступ, нависающий над плато в тусклом свете. Он был достаточно широк, чтобы наверху поместился целый батальон.

– Можно ли забраться на него с другой стороны?

– В такой дождь, светлорд? – засомневался Перел. – Вряд ли. У вас, может быть, и получится, но вы ведь не полезете туда в одиночку?

Адолин ожидал, что почувствует знакомый пыл, толкающий его вперед, страстное желание броситься в битву, наплевав на возможные последствия. Он работал над собой, чтобы уметь усмирять этот пыл, и удивился, когда обнаружил, что... его не было. Совсем.

Адолин нахмурился. Он устал. Возможно, причина в этом? Он начал размышлять над ситуацией под звуки дождя, барабанящего по шлему.

«Нам необходимо подобраться к тем паршенди сзади, – подумал он. – Отец хочет, чтобы они бросили в битву резервы, хочет оборвать пение...»

Что там говорила Шаллан об этих внутренних плато? И о скальных образованиях на них?

– Собери мне батальон, – сказал Адолин. – Тысячу человек, тяжелых пехотинцев. Когда пройдет полчаса после того, как я выступлю с ними, отправь всех оставшихся солдат в полномасштабную атаку против паршенди. Я хочу кое-что попробовать, и мне понадобится отвлекающий маневр.

* * *

– Ты умер! – прокричал Далинар, подняв голову к небу. Он развернулся, по-прежнему находясь на центральном плато между тремя полями битв, напугав своих помощников и сопровождающих. – Ты сказал мне, что тебя убили!

На лицо падали капли дождя. Неужели слух подвел его в царящей неразберихе дождя и криков?

– Я не Всемогущий, – произнес голос.

Далинар обернулся, рыская взглядом по лицам спутников. Четверо мостовиков в штормплащах отступили назад, будто в испуге. Его капитаны поглядывали на облака, сжимая рукояти мечей.

– Кто-нибудь слышал голос? – спросил Далинар.

И мужчины, и женщины покачали головами.

– Вы... слышите Всемогущего? – спросила одна из посыльных.

– Да.

Это был самый простой ответ, хотя Далинар не до конца понимал, что происходит. Он продолжил свой путь через центральное плато, намереваясь узнать, как идут дела на фронте Адолина.

– Мне жаль, – повторил голос.

В отличие от видений Далинар не мог заметить воплощение бога, произносящего слова. Они доносились из ниоткуда.

– Ты приложил столько усилий. Но я ничего не могу для тебя сделать.

– Кто ты? – прошипел Далинар.

– Я – то, что осталось.

Он не соответствовал в полной мере тому голосу, что Далинар слышал в видениях. Был более глубоким, насыщенным.

– Я оставшаяся от Него частица. Я видел Его тело, видел, как Он умер, когда Злоба убил Его. А я... сбежал. Чтобы продолжать существовать дальше, как и всегда. Я – часть Бога, оставшаяся в этом мире, ветра, которые чувствуют люди.

Отвечал ли он на вопрос Далинара или просто произносил монолог? Кронпринц считал, что во время видений беседует с этим голосом, но оказалось, что половина кажущегося диалога записана заранее. Он не понимал, происходит ли теперь то же самое.

Шторма... Неужели сейчас он находился в видении? Далинар застыл на месте, неожиданно представив ужасную картину: он корчится на полу во дворце, а весь путь, приведший к битве под дождем, всего лишь игра его воображения.

«Нет, – подумал он с яростью. – Этим меня не проймешь».

Прежде Далинар всегда понимал, когда оказывался в видении, поэтому у него не было причин считать, что теперь что-то изменилось.