Слова. Том II. Духовное пробуждение

Меня очень ранит, когда я вижу монахов, действующих не через Бога, молитвой, а по-человечески – в том, чего трудно достичь по-человечески. Бог может всё привести в порядок. Имея правильное духовное делание, можно одной лишь молитвой строить монастыри, снабжать их всем необходимым и помогать всему миру. Не нужно даже работать: только молись. Монаху надо стараться не ломать себе голову над той или иной трудностью – независимо от того, относится ли она лично к нему, к ближнему или же к общему состоянию мира. Ему нужно прибегать к молитве и через Бога посылать в мир многие Божественные силы. Ведь, так или иначе, это и есть дело монаха, и если он этого не понял, то жизнь его не имеет никакого смысла. А поэтому монах должен знать, что каждое его волнение, подталкивающее его к поиску человеческих разрешений в различных затруднениях, мучающее его и доставляющее ему головную боль, происходит от лукавого. Если вы видите, что вас беспокоят вопросы, которые по-человечески разрешить нельзя, если вы не возлагаете их на Бога, то знайте, что это – ухищрение лукавого для того, чтобы вы оставили молитву, посредством которой Бог может послать не просто Божественную силу, но многие Божественные силы, и подаваемая помощь будет тогда не просто Божественной помощью, но Божиим чудом. С той минуты, как мы начинаем волноваться, мы препятствуем вмешательству Бога в происходящее. Мы отдаём предпочтение логике, а не Богу, не Божией воле, предпочитая которую, мы имели бы право на Божественную помощь. Диавол, ловко похищая любовь монаха, старается удержать его в мирской любви, в мирском восприятии и мирском служении ближнему, тогда как монах способен действовать в своём монашеском пространстве, он в состоянии работать по своей специальности, специальности «связиста», потому что это и есть то послушание, которое возложил на него Бог. Всё же прочее, всё, что мы совершаем человеческими стараниями, относится к низшему разряду.

Кроме этого, монаху лучше помогать другим своей молитвой, а не своими словами. Если у него нет сил удержать того, кто делает зло, то пусть он издалека поможет ему молитвой, потому что в противном случае он может повредиться сам. Одна добрая, сердечная молитва обладает силой большей, чем тысячи слов, когда слова не доходят до других. Про меня говорят, что я помогаю людям, которые ко мне приходят. Но своим настоящим приношением миру я считаю те полтора часа, в течение которых читаю Псалтирь. На всё остальное я смотрю как на развлечение: придут, несчастные, выговорят мне свою боль, ну, дам им какой-никакой совет. Поэтому я не считаю помощь своим собственным приношением: людям помогает молитва. Если бы я мог отдавать молитве всё своё время, то помогал бы миру больше. Предположим, в день я приму двести человек с их страданиями. Но разве в мире страдают всего двести человек? Не встретившись с кем-то одним и за это время помолившись обо всём мире, я встречаюсь со всем миром. А поэтому я говорю людям: «Я хочу беседовать с Богом о вас, а не с вами о Боге. Так лучше для вас, но вы меня не понимаете».

Не будем в эти трудные годы нерадиво относиться к молитве. Молитва – это безопасность, молитва – это связь с Богом. Помните, что пишет авва Исаак? «Бог взыщет с нас ответа не за то, что мы не совершали молитву, но за то, что мы не имели связи со Христом и нас обманул диавол»[244].

Глава вторая. О том, что монастыри – это крепости Церкви

Монах есть маяк, утверждённый на скалах

Геронда, каково дело монаха?

– Дело монаха – стать со судом Святого Духа. Он должен сделать своё сердце таким чутким, как листочек сусального золота. Всё делание монаха есть любовь, и в путь свой он тоже выходит от любви к Богу, которая заключает в себе и любовь к ближнему. Монах размышляет о несчастье человечества, его сердце уязвляется болью, и он непрестанно сердечно молится о мире. Так монах милует мир молитвой. Есть монахи, помогающие людям больше, чем мог бы помочь им весь мир. К примеру, человек мирской помогает бедняку килограммом риса и парой апельсинов, да и те часто даёт лишь для того, чтобы его увидели другие, которых он сам при этом ещё и осуждает за скупость. Но монах творит молитву и ею, в молчании, шлёт целые тонны помощи своим ближним.