Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга седьмая: ноябрь, декабрь

Некогда Константинопольский Патриархат для Православной Болгарии стал Церковью-Матерью. Это Царьград послал в славянский мир великих просветителей, святых братьев Кирилла и Meфoдия. Равноапостольным Учителям славянства пришлось претерпеть жестокие гонения от латинских прелатов, которые силились помешать просвещению славян, выступая с еретическим заявлением: будто Бога можно славить «только на трех языках – латинском, греческом и древнееврейском». Тогда же, в IX веке, один из последних православных Римских пап – Адриан II (792–872) анафематствовал «трехъязычную ересь»: «Если кто осмелится хулить книги славянского языка, тот пусть будет отлучен и представлен на суд Церкви. Ибо это волки, а не овцы, и должно узнавать их по плодам и остерегаться их»; вскоре же еретическо-лингвистическое мудрование предала проклятию и Константинопольская Церковь. Но вот почти тысячелетие спустя в ту же «трехъязычную ересь» впали, пытаясь зачеркнуть великое дело апостолов славянства, иерархи их родного Константинополя, заявляя, будто болгарский народ должен молиться Богу только по-гречески, а уж никак не по-славянски.

Фанар решил-таки наконец просвещать болгарский народ, но на свой лад – так, что лучше бы ему этого не делать. Эллинизацию проводили методично и планомерно, греческий язык утверждался сначала для церковного, а затем и для мирского обихода болгар. Печская митрополия была разделена на мелкие епархии: в каждом, даже небольшом болгарском городе создавалась кафедра для епископа-фанариота. Потом и на настоятельство всех более-менее значительных приходов начали назначать священников – греков или в лучшем случае эллинизированных болгар. Богослужения на славянском языке объявили «пригодными только для невежественной деревенщины», а затем – «греховными» и даже «еретическими». В храмах стирали славянские надписи и заменяли греческими; славянские рукописи и книги, в их числе богослужебные, разыскивали повсюду – и сжигали. Вслед за фанариотским духовенством в Болгарию направлялись греческие учителя философии и естественных наук – преподававшие, разумеется, по-гречески. Болгарам внушали, что их родной язык – это «позорное варварство», приучали стыдиться собственной нации. Идеологи эллинизации выдумали льстивую и лживую сказку о том, что болгары якобы даже вовсе и не славяне, а некая отпавшая ветвь древних эллинов, «потомки Перикла». Фанариотский топор подрубал корни исторической памяти болгарского народа.

Среди болгар попадались национал-предатели: отуречившиеся и омусульманившиеся «чорбаджи», продававшие душу ради карьеры и других выгод от близости к турецким господам. Однако, к чести народа, таких отступников было очень немного. Соблазн эллинизации оказался несравненно тоньше. Хотя греки в султанате были «гражданами второго сорта», но ведь болгар турки вообще за людей не считали, а греки являлись элитой «райи». На мыслящих болгар более всего действовала предложенная Фанаром приманка образования, – тем же способом некогда иезуиты пытались совратить Украину в унию. Но ведь в данном случае измены Православию не требовалось, – соблазнители принадлежали к славнейшему в истории Константинопольскому Патриархату. Нужно было только забыть, что ты болгарин: и открывалась перспектива приобщения к греко-византийской культуре, еще сохранявшей отблески былого великолепия. Эллинизаторы добились определенного успеха. К началу XIX столетия в Болгарии, кроме монастырских, не осталось ни одного храма, где богослужения совершались бы на славянском языке. На улицах болгарских городов уже не звучала болгарская речь: почти все горожане говорили по-гречески. Казалось, болгарский народ вот-вот исчезнет с лица земли, а на Балканах появится новая греческая область. Фанар не понимал или не желал понимать, что его попытки умертвить душу целого православного славянского народа есть преступление в Очах Всевышнего Бога.