Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ)

Про дикарей ей больше не было интересно; снова и снова расспрашивала о жизни южан — Огонек уже взмолиться был готов, он устал говорить, что, не считая прииска, прожил у них от силы две луны — и не упускала случая вернуть возмущение ими. Да если бы свое… Бесконечные девчонкины “Лайа считает, аньу правильно говорила…” досаждали хуже зудения комара над ухом.

— Ну скажи, чем они насолили тебе? — не выдержал он однажды. — Ты прямо как… пересмешник: чужие слова, а в голове пусто!

— Неужто?! — злясь, она становилась очень красивой.

Но полюбоваться Огонек не успел — его скрутила липкая, тошнотворная волна ужаса. Хотелось спрятаться под кровать… нет, еще хуже — прорыть нору в земле…

— Ну как, понимаешь теперь? — слегка покровительственно произнесла Атали.

— Что это было? Ты же айо, — пробормотал мальчишка, приходя в себя. — Ты не можешь…

— Со мной занимаются, — Атали поджала губы, вскинула подбородок… но честность оказалась в ней сильнее самолюбия. — Хотя если по правде, это все он…

Указала на браслет, украшавший запястье. Тисненая кожа, золото, солнечный камень — и пара цветочных венчиков из обсидиана и какого-то незнакомого темно-синего камня.

— И Соправители, и их наследники с детства учатся — кто Внешней, кто Внутренней Силе вдобавок к природной. Еще Лайа будет учить меня оставлять тело… но мать против, — вздохнула девочка, перевела взгляд на браслет, огорченно сказала:

— Я почти выпила золото…

— Буду впредь с тобой осторожней, — сказал Огонек не то в шутку, не то всерьез. — Расскажи об уканэ, про их Силу я не знаю почти. Только не показывай на мне! — прибавил поспешно.

— Одни могут… читать души людей, но не мысли. Другие видят прошлое, говорят с местом, где что-то случилось. Еще реже появляются сновидцы. Очень редко, но рождаются те, кто может предвидеть будущее. Особое искусство — набрасывать на место или вещь невидимый полог, который вызовет страх или радость. Могут запечатать и память… и раскрыть ее. Из таких Лайа.

— Но другие… кому такое понравится? Их должны ненавидеть!

— А их и не любят куда больше айо, — серьезно произнесла Атали. — Только уканэ рождаются редко, и сильных среди них — мало. Те, про кого знают, носят серебряные браслеты — замкнутое само на себя серебро не дает возможности пользоваться Силой… Только высшие и их доверенные лица свободны.

— Но они могут… подчинить своей воле всех!

— Нет. Это редкий дар. Обычно все, что может и сильный — воздействие временное. Личность стереть и переделать нельзя… разве только заставить забыть, — Атали покосилась на Огонька. Тот кивнул, внимательно слушая.

— Около ста сорока весен назад родилась девочка… о ней до сих пор говорят с ужасом. Она была… чудовищем. Она могла стереть саму суть человека и создать заново что угодно… — Хмыкнула: — Да, тебе есть с чем сравнить: тот, у кого ты жил на юге, точно такое же чудовище, только он айо.

— Ну… с ней-точто было? — вернулся к прежнему Огонек.

— Она играла со своим даром, толком не умея им пользоваться… но была слишком неосторожна. Поэтому ее смогли убить — в девять весен. До сих пор Сильнейшие вздрагивают при попытке представить, как могло бы сложиться, окажись у девочки опытный и хитрый наставник. Даже родители ее были рады смерти дочери… а вот почему живет тот, на юге? Неужто им нравится сидеть у жерла проснувшегося вулкана?

— Отстань, не знаю, — с досадой, и спросил: — Уканэ — это чаще женский дар?

— Не только, но женщин больше.

— А кто мешает нескольким таким сговориться и объединить усилия?

— Ты не понимаешь, — Атали глянула привычно-снисходительно. — Если ворон, цапля и попугай закричат одновременно, это будет просто гвалт, а не одна большая цапля. Вот айо могут при должном умении объединить усилия… и делают это.

— А подчинять своей воле исподволь?

— И такое было. И не раз, кажется… Но в прежние времена. Плохо закончилось, и не только для зачинщиков. Пойми, обладающий достаточной Силой чувствует, когда подвергается чужому воздействию. Другой вопрос, что не всегда может этому противостоять. Но если вдруг — сможет? Тот, кто пытался, уканэ — считай, выдал себя.

— Щит, — вполголоса проговорил Огонек.

— То есть?

— Щит от чужой Силы…

Тот, на Юге, его не ставил… во всяком случае, не всегда. Обмолвился как-то, что достали упреки брата.

Здесь, в Тейит, он много наслушался о том, кто Кайе на самом деле. Хотя и в Астале уже понял… Но одно дело понять самому, другое — слушать чужих, которые наслаждаются рассказами всяких ужасов — и тем, как надо бы избавиться от подобного существа. Поначалу злился и старался уйти или хоть не обращать внимания — пусть говорят… Потом смирился. Только вот до сих пор никак не желал складываться воедино образ резкого, грубоватого, но в целом доброго и веселого товарища, который так много дал Огоньку, ничего взамен не прося, кроме дружбы, и жестокой неукротимой твари, сжигающей леса и убивающей людей проще чем комаров. Нет, он знал, что это так и есть. И шрамы на боку напоминали — всё так. Только вот…

— Ты что, заснул? — донеслось обиженное.