Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ)

Тонкий вскрик, будто бы зов о помощи достиг слуха — откуда-то сверху, с обрыва. Все тело Огонька напряглось; звук повторился. То ли ребенок звал, то ли девушка. Просили помощи. Полукровка кинулся наверх, поднимаясь по еле заметной тропинке. Надеялся не опоздать, цеплялся за жесткие стебли, узловатые корни. Перевел дух, только оказавшись наверху. Тут не было никого. Или звавший ушел, больше ни в ком не нуждаясь? Или…

Додумать он не успел — едва успел увернуться от массивного темного тела. Кабан вылетел из кустов, кинулся на подростка, словно на злейшего врага. Огонек глотнул воздух ртом, упал в кусты, обдирая руки; кабан развернулся и снова метнулся к нему, наклонив щетинистую морду. Почудилась кровь на клыках. Оставался один путь — вниз, к тропинке, по крутому склону эта зверюга не спустится. С шумом и треском тварь вломилась в кусты; Огонек снова успел уклониться, но неудачно, и не встал на тропинку, а сорвался со склона. Уцепился за выступающий корень в последний миг.

Высота здесь была четыре человеческих роста, и даже больше, и камни внизу. Насмерть не разобьется, скорее всего, но и ломать ничего не хотелось. Попробовал подтянуться, но понял, что локоть сильно болит — ударился, когда падал. Попробовал раскачаться и достать до склона ногой, но посыпались камешки, а корень неприятно треснул. Тогда он позвал — негромко и без особой надежды. Потом еще, и еще.

Помощничек… Только что поднимался на такой вот чужой зов, теперь болтается сам. Страха не было, только досада.

С четверть часа прошло, и кто-то окликнул его сверху, потом рядом появилась веревка.

— Уцепиться сумеешь?

Он не был уверен, руки совсем затекли. Но справился, помогая себе и ногами тоже. Веревка была закреплена, и он благополучно спустился вниз.

Потом они со спасителем сидели у самой воды, глядя на стремительно темнеющее небо. Огонек ощущал, как все повторяется. Сейчас он точно знал, кто рядом с ним. И не собирался делать вид, что не помнит о прошлом.

— Это я виноват — был неосторожен.

А ведь когда-то уже падал вот так с обрыва, и тоже… — Огонек не договорил, вспомнив далекие голоса. Тогда они звучали только у него в голове. Теперь он понимал, чьи.

Ийа посмотрел так внимательно, словно мысли прочел, но заговорил о другом

— Это был ручной кабан, дикие по Астале не бегают. И я, кажется, знаю, чей… Один Род их особенно любит, но держит не одна семья, сложно будет доказать правду.

— Почему он на меня набросился?

— Думаю, как-то запечатлели тебя как врага. Раздобыли твою одежду, или брызнули чем-то на эту, и заставили кабана думать — все худшее исходит именно от тебя. Раздражение, боль, еще что-нибудь.

Огонька передернуло. Животина-то здесь при чем…

— А меня-то зачем убивать?

— Маленькая месть тому, кому ты дорог.

В голове все сошлось — почему сейчас, а не раньше.

— Из-за жемчуга, — сказал утвердительно. Ийа не подтвердил и не возразил.

— Они пришли на землю Тайау… но и ты тоже, — сказал Огонек.

— Здесь уже самый край. Мы не воюем, чтобы запрещать проход по берегу реки.

— Ты знал, что они задумали?

— Предполагал.

Ийа улыбнулся, коснулся волос Огонька — не по-хозяйски, как Кайе, а будто приветствуя полыхающее на голове полукровки пламя. И в орехово-золотых глазах улыбка, даже в густых сумерках видно, а лицо доброе. Подросток не удержался:

— Ты ведь уже помог мне тогда… Ты, я знаю теперь. Хотел досадить Къятте, или еще что-нибудь?

— Соображаешь… — дрогнули краешки губ, — Ты — безобидный зверек, считал я тогда. Но ты оказался умнее, — Ийа улыбнулся вновь, совсем по-мальчишечьи. Потом спросил: — Почему ты тогда не пришел к назначенному месту?

— Предпочел уйти в лес, чем каждый день бояться за свою жизнь.

— Теперь не боишься?

— Не думал, что теперь я могу хоть кому-то мешать.

— Можешь, — откликнулся южанин.

Огонек внимательно пригляделся к собственному спасителя. Знал, что это ровесник Къятты, но Ийа казался моложе. И лицо было приветливым. Если бы от Кайе не слышал сто раз нелестные отзывы о роде Арайа, проникся бы полным доверием к спасителю. С другой стороны… у них ведь своя вражда, свои старые обиды. Огонек откинулся назад, опустив веки. Но отдохнуть ему не удалось.

Ийа был у реки не один — к ним подошли четверо юношей. Несли факелы; тени, длинные и густые, качались по сторонам — и одна коснулась лица Огонька.

— Это и есть тот самый полукровка? — спросил один, жилистый, лицом похожий на геккона.

— Думал, он посимпатичней. И тощий. Кожа да кости!

— Зато с ним удобно играть, как с сухим листом играют детеныши ихи!

“А вы — стая акольи”, — подумал Огонек. — “Визжат, когда никто не слышит!” — но вслух сказать этого не мог, не затевают ссору в благодарность.

— Тихо! — Ийа повернулся плавно, мягко, и стая растерялась, словно и впрямь крупный хищник возник перед акольи. — Оставьте его в покое.

Кивком головы велел убираться прочь. Юноши убрались, ворча недовольно.

— Трудно тебе у нас? — спросил, снова присаживаясь рядом.

Огонек замялся, не зная, что отвечать. Ийа помог: