Словарь Ламприера

Петер Раткаэль-Герберт на борту «Сердца Света» открыл глаза навстречу заре и подумал, что нет на свете ничего лучше, чем плавать по морю в июне и быть пиратом.

— Эге-гей! — приветствовал императорского посла Уилберфорс ван Клем. После освобождения Петера из плена на «Тесрифати» прошло двадцать три дня, и сегодня должность капитана снова принадлежала Уилберфорсу.

— Где она? — спросил Петер.

Сначала пираты стояли на якоре близ марсельского порта в ожидании «Мегеры». Когда хозяину «Мегеры» окончательно отказали в просьбе о вооруженном эскорте, он вывел судно из порта под покровом тьмы, надеясь, что преследователи его не заметят. Когда наступил рассвет, верхушки мачт «Мегеры» едва виднелись впереди на горизонте. Если бы темнота продержалась еще хоть один час, то пираты уже не смогли бы ее догнать. Но солнце взошло, и погоня продолжалась.

— Лиг десять—пятнадцать, — Уилберфорс указал вперед, по курсу корабля. — Сейчас она пройдет мимо РОИ 1С III.

В пикше за «Мегерой» пираты покинули Средиземное море, миновали Геркулесовы столбы и вышли на широкий простор Атлантики. Теперь «Мегера» двигалась на север, к западному побережью Франции, а «Сердце Света» неотступно следовало за ней.

По правде говоря, пиратское судно было куда более быстроходным, чем «Мегера», но среди его матросов не все были хорошими рулевыми. Когда наступил мертвый штиль, пришлось потерять несколько дней. Паруса тщетно ждали ветра, но ветра не было. И «Мегера» неумолимо отдалялась от «Сердца Света», пока не настал черед хорошему рулевому встать за штурвал. Лишь тогда разрыв начал сокращаться. Теперь погоня продолжалась днем и ночью уже целую неделю, и вот оба корабля находились в десяти милях от западного побережья Франции и в одном дне пути друг от друга. Несмотря на то что «Мегера» шла с полным грузом, она мастерски лавировала, и однажды вечером в беседе с верховным интернунцием, сидя с ним рядышком на палубе, выпуская клубы голубого дыма и любуясь на небо, залитое оранжевыми лучами закатного солнца и зеленоватой мглой, Уилберфорс даже заметил, что капитан «Мегеры» «кое-что понимает в галсах». И Петер понял, что это высочайшая похвала.

Итак, солнце поднималось все выше, и старые пираты один за другим выходили на палубу. Хайнрих Винкель, некогда простой баварский янсенист, потянулся, осторожно распрямляя спину, неторопливо подошел к борту, откашлялся, сплюнул и поприветствовал братьев де Фин — Ойса и Лобса. Вот и Амилькар Баскаллопет, мистик из Смирны, появился на палубе, подволакивая хромую ногу. Вот и Джим Петт по кличке Хитрец.

— Чудесно! — воскликнул он при виде палубы, залитой июньским солнцем, зевнул и выгнул спину. — Ах, как прекрасно…

— Иди-ка сюда, — окликнул его Герст Краевич. Постепенно на палубе собрались все пираты. Они тяжело вдыхали прохладный утренний воздух, а Уилберфорс и Петер поглядывали на них из-за штурвала. Пираты почесывались и ворчали, похрустывая ревматическими суставами. По утрам старым костям нелегко разгуляться.

Мидия-Уилкинс выбрался из корзины дозорного, спустился и подошел к штурвалу.

— Я видел ее около трех склянок, — пропыхтел он. — Она пересекала лунную дорожку. Она ближе, чем мы думали. — Уилкинс сделал паузу, чтобы отдышаться.

— Насколько близко? — спросил Уилберфорс.

— Близко. Восемь—десять лиг. Я ее заметил, когда лунный свет блеснул в парусах. Они не зажигают огней. Уверен, что она… ой! — раздался чей-то крик с нижней палубы. Все трое взглянули вниз и увидели, что Герст лежит на спине, болтая в воздухе короткими конечностями, тщетно пытаясь подняться.

— С кем такое бывает? Когда падают на спину и не могут перевернуться? — спросил Уилкинс — С улитками?

— Нет, с черепахами, — ответил интернунций. Лобс и Ойс де Фин потянули Герста за руки, и он поднялся. Уилберфорс снова взглянул на север.

— Уверен, что она сейчас подходит к Рошели, — договорил незаконченную фразу Уилкинс.

* * *

— «Мегера», — вслух прочитал Дюлюк. Он опустил на землю тяжелую подзорную трубу. Корабль шел примерно в миле от берега на всех парусах. Протагор взял подзорную трубу и тоже взглянул.