Словарь Ламприера

Воздух в туннеле был теплым и неподвижным. Хотя он был в очках, в тусклом свете Ламприер улавливал только общие очертания места, где он находился. В нескольких ярдах слева от себя он различил какую-то темную фигуру — Ламприер пополз к этой фигуре, но стоило ему сдвинуться с места, как все вокруг исчезло в плотном черном облаке. Пыль 'была такой сухой и тонкой, что при малейшем движении она взлетала в воздух огромными клубами. Вдохнув, Ламприер закашлялся, и облако стало еще гуще. Пыль ослепляла и мешала дышать. Он замер на месте с закрытыми глазами. Когда через несколько минут он открыл глаза, пыль осела, и вновь появился слабый свет. Он осторожно смахнул с лица и очков слой пыли. Свет стал теперь ярче и имел желтоватый оттенок. Темная фигура оставалась на том же месте, теперь Ламприеру казалось, что это человек, который лежит в таком же положении, как и он сам. Но ее уже скрывали от его взора невысокие завихрения пыли. Она поднималась под ногами человека, который с фонарем в руках двигался по направлению к Ламприеру. Теперь он уже слышал мягкое шуршание шагов, свет приближался, и вместе с ним облако пыли. Глаза Ламприера слезились, ноздри были забиты. Он ничего не видел за этой мерзостью. Шаги умолкли, фонарь повис над его головой. Ламприер хотел заговорить, но только закашлялся. Наконец пыль улеглась, и он посмотрел наверх и увидел того, кто подошел к нему. Он ожидал увидеть Септимуса, Кастерлея, даже Джульетту, но никак не этого человека. Он не мог оказаться здесь, он был на Джерси, в том невероятно далеком мире, где был его родной дом. Он увидел знакомое с детства лицо. Это был лучший друг отца. Это к нему в тот последний летний день направлялся отец, это он не дождался Шарля и пошел ему навстречу и нашел в полях у Бланш-Пьер обезумевшего от страшного зрелища отцовской смерти, почти невменяемого сына. Сколько веков прошло с этого дня…

В желтом свете фонаря лицо друга и компаньона отца было спокойно, он глядел на Ламприера без всякого удивления.

— Джейк! — только и смог сказать Ламприер.

— Жак, — поправил его Жак и наклонился, чтобы помочь Ламприеру подняться.

В голове Ламприера завертелось множество серьезных и важных вопросов, но Ламприер ничего не спросил.

Они шли вдвоем по извилистым переходам и сводчатым пещерам Зверя, и вопросы замирали на губах, словно одно присутствие здесь Джейка давало исчерпывающий ответ на любые вопросы. Как еще он мог бы здесь оказаться, если не…

Потом пыль улеглась, и Ламприер окончательно онемел, отчетливо увидев темную фигуру, которую заметил еще раньше, но не смог разглядеть. В свете лампы поперек туннеля, всего в десяти ярдах от него, лежало мертвое тело. Ламприер медленно подошел. Черная пыль снова поднялась клубами, скрывая труп. Ламприер стоял над ним и ждал, пока облако пыли осядет. Затем из вихрей пыли появилось лицо, похожее на лицо утопленника, всплывающего из воды. Ламприер увидел белые зубы и тонкие, словно ниточки, губы. Глаза превратились в горошины, а кожа так туго обтягивала череп, что казалось, будто безводный туннель высосал из тела всю жидкость, оставив только кожу, сухую, как бумага, натянутую на фарфоровые кости.

Руки и ноги трупа были раскинуты в разные стороны. Ламприер различил клочки белых волос, что-то вроде рюша вокруг шеи и пуговицы плаща, но одежда была такой же высушенной, как и ее владелец, и теперь ее было трудно отличить от кожи. Ламприер вспомнил о ярости Азиатика, которую он принял было за пустое разглагольствование, и о безумных речах своего предка, сохраненных в записях Томаса де Вира. Ламприер взглянул в мертвое лицо и понял, что гнев и ненависть остались здесь, в темноте и одиночестве. Его враги нашли Франсуа, или он их нашел. Они убили его и бросили здесь. Ламприер посмотрел на своего предка и подумал, не уготована ли ему такая судьба.

— Джон, — окликнул его Жак, — нам надо уладить кое-какие дела.

Ламприер бросил прощальный взгляд на своего предка и повернулся к человеку, стоявшему рядом с ним в ожидании.

— Так вы — один из них, Джейк, не так ли? Вы — один из Девятки? — спросил он.

— Да, — ответил Жак. — Как и вы, Джон.

* * *

Назим опустился на колени возле люка и заглянул вниз. Длинная вертикальная шахта уходила в темноту. Назим заметил, что на протяжении первых двадцати футов стены шахты сложены из кирпича, а дальше представляли собой сплошной камень. В кирпич была вмурована железная лестница. Назим засунул за пояс лом, вынул из ножен короткий нож и зажал его между зубами. Потом он пошарил по карманам, чтобы убедиться, что не забыл прихватить свечи и спички, поднял с полу какую-то деревяшку и бросил в шахту. Прежде чем раздался глухой удар, он успел досчитать до шести. Сухой теплый воздух поднимался из отверстия и смешивался с сыростью подвала. Назим надвинул на брови шляпу и начал спускаться в шахту.