Словарь запрещенного языка

Малкин хедер помещается на «главной» улице местечка, в конце длинного узкого переулочка. Уже у поворота в переулок до меня донесся характерный напев многоголосого детского хора, распевающего в унисон какую-то молитву. Было 10 часов утра. В большой комнате на скамейках школьного образца, расположенных амфитеатром вперемежку с обычными «хедерными» столами, сидело около 50 девочек. Дети, по-видимому, еще не все были в сборе. Двери поминутно открывались, торопясь входили запоздавшие девочки, но, пораженные неожиданностью присутствия постороннего человека, они сразу умеряли шаг и, пронизывая меня испытующими взорами, бесшумно занимали места. За одной скамейкой спиной ко мне стоял старик и с указкой в руках управлял хором читающих девочек. Дети обратили его внимание на меня, и он обернулся. Увидев меня, он засуетился в поисках стула и, едва отвечая на мое приветствие, изобразил на своем лице испуг и растерянность. Малки не было дома, она ушла на базар за покупками. Предо мною был ее помощник — муж. Я старался его успокоить, но он не поддался моим увещеваниям и на все вопросы отвечал только, что скоро придет Малка, жена.

Мне осталось уйти, что я и сделал, пообещав вернуться через час.

В условленный час, завернув в переулок, я увидел издали через окно хедера, что Малкин муж, подталкивая девочек одну за другой, гонит их домой. Недоумевающие девочки повинуются и торопливо уходят, подстрекаемые грозным окриком торопящего их ребе.

Увидев меня, старик забормотал:

—  Вот дикарки — человека увидели и пустились бежать.

А испугались меня, как и раньше, не девочки. Дело в том, что с базара Малка принесла известие, что по городу ходит «ревизор» и проверяет число учащихся в хедерах. Она поспешила домой и взялась за уменьшение числа своих учениц; но я совершенно нечаянно им помешал... Все это я, конечно, узнал только впоследствии.

Я зашел в дом, за мною — многие из «убегавших» девочек. Здесь я принялся всеми способами уверять стариков в благонамеренности моего посещения. Старик стоял бледный, на глазах Малки появились слезы: «Пожалейте, не лишите куска хлеба...» Я пустил в ход весь арсенал моего красноречия и даже клятвы, но самым сильным и решающим доводом оказалась моя ссылка на раввина... Малка сразу прониклась доверием ко мне и заговорила. А муж еще долго смотрел на свою жену сердито, как бы молчаливо упрекая ее в легкомысленном доверии.

Я прислушался внимательно к рассказу Малки и через несколько минут стал замечать, что она пересыпает свою речь какими-то складными размеренными фразами. Скоро я уловил, например, такую строфу:

Ваш приход  

Да принесет добро

И через Вас да пошлет

Нам Бог

Разные милости...

אייער קומען

זאל מיר וואהל בעקומען

און גאט זאל דורך אייך שוקען

ונז אלעמען גליקען

Я решил было, что эти строки вырвались у нее и промелькнули случайно. Затем она долго рассказывала мне о своем прошлом и настоящем, о своих методах преподавания, об успехах учениц; и вдруг неожиданно опять вставляла ряд рифмованных строк, выражающих опасение:

Могу ли я себе представить,

Что из этого выйдет?

Что ждет меня

И что случится завтра...

קאן איך דען בעקלערן

וואס וועט דערפון וורען?

פון אונז איז דאך פאר בארגען

וואט וועט  געשעהן מורגן...

И тому подобные звучные, стихотворные строфы, которые живым ручьем лились из уст этой 60-летней еврейской народной учительницы.

Закончив свое повествование, она прибавила:

Я не знаю, кто Вы есть,

Наверное, важный человек,

Но я очень рада

Высказать, что есть

На сердце...

В течение нашей длинной беседы я успел совершенно подружиться с Малкой так, что она предложила мне проэкзаменовать «ее девочек». Интересно отметить, что все время разговора, носившего характер душеизлияния, девочки сидели так тихо и почти неподвижно, что я, как учитель, позавидовал этой образцовой дисциплине класса.

Малка занимается со своими ученицами по следующей программе: чтение, письмо, диктант, изложение собственных мыслей (все на разг.-евр. языке), перевод молитв, перевод псалмов, знакомство с синагогальным и домашним ритуалом и вообще все то, что «входит в круг знаний, обязательных для каждой еврейской женщины». Учениц у нее около 60. Занятия проходят, как во всех хедерах, группами — в 3—4 группы.