Словарь запрещенного языка

    И после стольких лет я отчетливо вижу своего любимого дядю Абрама в дверном проеме нашей одесской квартиры. Тем самым вечером он, как обычно, по дороге домой из синагоги зашел к нам. В этот раз дядя, гордый собой, принес в подарок толстую книжку в синем переплете. Это и был иврит-русский словарь.

    Откуда же мне было знать, что с этого момента эта книга навсегда будет жить в моем доме — где бы я и ни жила — в Одессе ли, в Москве и, наконец, после долгого отказа — в Иерусалиме! И даже самое буйное воображение не могло бы нарисовать мне картину знакомства с дочерью Феликса Львовича —Лией. Знакомство, которое переросло в близкую дружбу.

    А тем самым вечером 1963 года русский текст словаря читали всей семьей, ссорясь, кому читать первым. Конечно же, отвоевал его Макс и уткнулся в книжку на целый вечер. Назавтра словарь спрятали глубоко в книжный шкаф, подальше от чужого взгляда. Мне же было велено не вынимать его в присутствии посторонних (все, что было связано с ивритом, «пахло» Израилем и могло обернуться неприятностями).

    В моих воспоминаниях о словаре есть и другая картинка: лет эдак через 12 после вышеописанных событий подмосковным летним вечером я гуляла со своим трехлетним сыном. «Наум!» — вдруг радостно воскликнул мой малыш, задрав голову. Проследив за его взглядом, я поздоровалась с Наумом Абрамовичем Аккерманом, стоявшем на балконе. Мы были хорошо знакомы с ним и с его интересной энергичной женой Л. Ф. Престиной-Шапиро. Они часто проводили свой летний отпуск в Академгородке под Москвой, где мы тогда жили. Ко времени нашего знакомства в 1973 году их дочь Инна с семьей уже жила в Израиле; мы же мечтали об отъезде, и не было встречи с ними, когда мы бы не обсуждали этот вопрос. И, конечно же, часто беседовали о жизни и работе отца Лии — Ф. Л. Шапиро.

    Я же вспомнила про особое место словаря в родительском доме. Как мой отчим время от времени вынимал его из тайника, читал и цокал языком: «Трудно, — приговаривал он. — Красиво, но трудно невообразимо!». Владея несколькими европейскими языками, Макс иврита не знал, хотя и учил в детстве. Но с удовольствием он читал и без конца перечитывал все грамматические выкладки и объяснения по-русски и изумлялся: «Какой уникальный труд, какая память, и, ведь, он совсем же не молодой человек, этот Феликс Шапиро! Удивительно, что «эти сволочи[51]» вообще издали этот словарь, показуха для Запада! Трудно переоценить важность этого издания для русского еврея! И ведь любит, очень любит он евреев, Феликс-то Львович», — с удовольствием повторял Макс. А на вопрос: «Откуда ты знаешь?», неизменно отвечал: «Авот чувствую! Вчитайтесь, как следует, почувствуете и вы... Жаль только что вот учить его некому. Нынче учат английский, французский, японский, наконец! Но — иврит?»

    Слава Б-гу, ошибался мой бедный отчим! Прошло всего 5—6 лет. И сразу же после шестидневной войны в Грузии и в странах Прибалтики организовывались кружки по изучению иврита. И если еще можно было с трудом найти человека, который помнил бы язык, то словарь был один — это труд Ф.Л. Шапиро.

    А в начале 70—80 гг. движение по изучению иврита охватило Москву, Ленинград, Киев, Одессу, Кишинев, Новосибирск. И, наверное, еще и другие города, но про эти знаю точно. Словарь стал редкостью. Его искали у букинистов, переплачивали на черном рынке, перепечатывали на пишущих машинках, передавали из рук в руки, из города в город...

    В это время учили иврит и в моей семье, и в кругу ближайших друзей. Учили те, кто только втайне мечтал об Израиле, и те, кто собирался ехать, и те, кто ехать вовсе не собирался. И, бывало, что даже просто русские люди, заразившись энтузиазмом своих друзей-евреев, учили иврит. И словарь был совершенно необходим.

    Знал ли Феликс Львович, когда и кому пригодится его словарь? Для кого, собственно, он его составлял? Мог ли предвидеть, что один из первых кружков иврита в Москве будет организован в его собственной квартире, в его личном кабинете на Кропоткинской улице! И что его любимый внук Володя (Престии) станет одним из основателей сионистского движения в СССР и одним из первых учителей иврита в Москве!

    В иудаизме есть понятие — заслуги отцов. Заслуги наших праотцов — Авраама, Ицхака и Яакова засчитываются всему еврейскому народу Но каждый еврей, который делает хорошие дела в этом мире, приумножает эти заслуги для своего потомства.

    Ф.Л. Шапиро сделал большое дело для русских евреев. Его словарь увидел свет в нужный момент, не раньше и не позже. И Всевышний дал особое благословение его потомству: дочь и внук Феликса Львовича (вместе и в отдельности) так много сделали для выезда евреев из России, что эта тема достойна отдельной книги!