Словацкие повести и рассказы

Я шел по узкой лестнице, покрытой ветхим красным ковром. Под ногами путались выскочившие из гнезд медные прутья. На меня пахнуло типичной гостиничной вонью — смесью разнообразных дезинфекционных порошков и пригоревшего лука из непроветренной кухни. В комнате была стандартная кровать, желтый канцелярский шкаф, вешалка, журнальный столик и два стула. В углу — алюминиевый таз, кувшин, полный воды, и пустое ведро. Я выглянул из окна: станция была темной, а площадка перед ней ничем не напоминала железнодорожный узел. Лишь откуда-то издали доносилось шипение пара, видимо от товарного состава, который только что отошел от водокачки.

С ним я познакомился в столовой за ужином. Свободное место было лишь за одним столиком. Когда я к нему подсел, он, оторвавшись от тарелки, взглянул на меня и сказал:

— Разрешите дать вам совет: не заказывайте никаких блюд под татарским соусом.

— Почему? — я удивленно обвел взглядом круглую физиономию с двойным подбородком и выпуклым лбом, переходящим в лысину.

— Это мой совет, — сказал он, — на ночь следует беречь желудок.

— Принцип верный, — ответил я. — Вы поможете мне что-нибудь выбрать? — Я подвинул к нему меню.

— Нет, лучше не надо. Выбрать — это ответственность. Я не выношу ответственности. Даже когда это касается лично меня, я не отваживаюсь. Видите, я ем только суп.

— Жаль. Меню в незнакомом ресторане для меня — китайская грамота. Я думал, вы разбираетесь.

— Вы не местный? — он взирал на меня испытующе.

— Нет. Я здесь остановился.

Он достал огромный платок и вытер вспотевший лоб. Я заметил, что из кармана у него выпала сложенная бумажка, и сказал ему об этом.

— Просто лотерейный билет, — ответил он и, махнув рукой, неловко поднял его, спрятал в бумажник и снова вытер лоб.

— Невыносимая жара.

— На улице довольно противно, — ответил я.

— Да, безусловно. И по радио объявили похолодание.

— Вот-вот ударят морозы…

— Послушайте, — оборвал он вдруг бессмысленный разговор о погоде, — у вас было когда-нибудь чувство, что вы не сможете выполнить возложенную на вас задачу, если не откроетесь кому-то еще?

— Что вы имеете в виду?

Мы немного помолчали.

— Я тоже остановился в гостинице, — произнес он наконец. — Но вам не следует тянуть. Официант уже нетерпеливо крутится вокруг нас, мы можем вызвать подозрение.

— Меня тут никто не знает, — ответил я. — И подозревать меня не в чем.

Я заказал гуляш и снова взглянул на его лоснящуюся, моржиную физиономию.

— Мне необходимо вам сказать, — пролаял он глухо. — Иногда человека охватывают сентиментальные чувства. Вас здесь не знают, вы иногородний, и потому я могу вам сказать все. Не имею права не сказать. Вы должны спастись. Вы единственный должны спастись, потому что вы — не из них, вы чужеродный элемент и можете мне все испортить.

Принесли гуляш, но я к нему не прикоснулся.

— Я вас не понимаю, — сказал я в смятении. — Совсем не понимаю.

— Мне наконец удалось раздобыть серу. — Он придвинулся ко мне так близко, что я почувствовал его прокуренное дыхание. — Без серы бы ничего не получилось, а ее нигде нет. Как назло. Знаете, сколько я за ней набегался?

— Я никогда еще не покупал серу, — ответил я. — И не предполагал что сера — дефицит.

— Неважно, все равно через несколько часов все взлетит на воздух. Я пойду немного вздремну. А потом взлетит. Весь город.

— Ага, — меня вдруг осенило: — Вы собираетесь устроить фейерверк?

— Можно назвать и так. — Глаза у моржа засветились счастьем. — Так взлетит, что любо-дорого! Вверх. В воздух.

— Но… но ведь это было бы преступлением, — я замер, — жутким преступлением.

— Не выполнить своего предназначения — преступление, — сказал он. — Если вам не хочется гуляша, то я помогу. Человек — существо слабое и непременно поддается искушению.

Не дожидаясь ответа, он придвинул к себе мою тарелку.

— Фу, совсем остыл, — сказал он и накрошил в тарелку хлеба. — Я голоден, как волк, а думал, что наемся супом.

— И все-таки вы не посмеете это сделать, — сказал я. — У вас нет никакого права.

— Долг иногда больше, чем право, — говорил он, торопливо поедая мой гуляш.

— В чем виноват перед вами город?

— Ни в чем.

— Значит, это безумие, — сказал я.

— Вовсе нет. — Он аппетитно вытер тарелку хлебной коркой. — Это демонстрация человеческой силы. Великолепный эксперимент. Человек — абсолютный хозяин природы. Человек — абсолютный творец своей судьбы. Быть может, природа готовит городу другую, еще более страшную гибель. Быть может, в двухтысячном году город постигнет землетрясение. Или на него обрушится метеор. Или разразится эпидемия. Кто знает, что ему готовит будущее? Представляете, как это великолепно: ты спасаешь город — его жителей, их детей, детей их детей — от призрака грозящей катастрофы?

— Сомневаюсь, что вам будут за это благодарны, — произнес я. — Одно зло не исключит другого зла.

— Но зло известное лучше зла неизвестного, — ответствовал толстяк. — Гуляш был вполне подходящий. — Он поднялся. — Не думайте, что я собирался поесть за ваш счет. Я сам расплачусь с официантом. Доброй ночи.