Словацкие повести и рассказы

— Ваше здоровье, — улыбнулся он. — Вы продрогли, следовательно, за ваше здоровье.

Я не ответил. Нас все еще стеной разделял вчерашний разговор, но я не решался о нем напомнить. Было утро, близился ясный день, дальняя дорога и сладость забвенья.

— Я вчера вечером вам даже не представился, — заметил он, отодвигая рюмку. — А сейчас уже ни к чему.

— Да, — подтвердил я. — Уже ни к чему.

— Откуда-то из другого города придет поезд и увезет вас. Вы будете сидеть в теплом купе, развернув газету, и прикрывать ею свое равнодушие, симулируя интерес к тому, что происходит рядом с вами, хотите вы того или нет. Иногда я думаю, что человек тем больше человек, чем меньше он выставляет это напоказ, кичась системой априорных норм и принципов. Ведь гарантия морали в том, чтоб быть, а не притворяться. Всегда быть. Надо преодолевать равнодушие. Мне хочется иметь крылья, — сказал морж мечтательно. — Не белоснежные, как у ангелов доброты на картинке, а уродливые, грубые, перепончатые крылья нетопыря, которые скребутся в полночь в ваше окно, тревожа сон.

— Мой поезд вот-вот придет, — заметил я. — Мне, видимо, надо взять портфель. Вы скажете, что здесь занято?

— Ваше место и так никто не займет — некому, — ответил он.

Когда я вернулся, его за столом уже не было. Возле моей недопитой рюмки лежала записка, написанная красивым крупным почерком:

«Не думайте, что я не смог. Но этот проклятый дождь промочил запальный шнур».

— Куда ушел пан, который сидел со мной? — спросил я у официанта.

— Не знаю, — ответил официант, — но он за все заплатил, можете не беспокоиться. А если вам надо ехать, — он взглянул на мой портфель, — то пора идти к поезду.

Я поблагодарил и пошел на станцию. Миниатюрный перрон, который ничуть не походил на железнодорожный, был битком набит пассажирами. Меня уже вовсе не раздражала мысль, что, возможно, всю дорогу, придется стоять в проходе.

Недавно дела снова привели меня в городишко N. Неделю назад я занял место агента по распространению лотерейных билетов, и N был моей первой подопытной территорией. В дверях гостиницы меня встретил малец в светло-зеленой ливрее, которую, по его словам, ему продал какой-то циркач. На ней, правда, не было золотых пуговиц, но мальцу все равно скоро в армию, и потому он не расстраивается. Я спросил, где администратор. Оказалось, он все лето провел у моря, но в гостинице обнаружили растрату, и теперь его ждет суд. В остальном здесь все по-прежнему, лишь улицы стали поживее да к станции подвели еще одну колею. Но каждый раз, когда я сажусь к накрытому столику, у меня бывает неприятное чувство, что сейчас войдет тот человек. К счастью, он не входит, да и ночи в этих краях большей частью дождливые.

Перевод В. Петровой.

ФРАНЁ КРАЛЬ

САМЫЙ ЮНЫЙ СЛОВАЦКИЙ ПАРТИЗАН

Мальчик злился на мороз, а мороз злился на мальчика.

Мороз покрывал окно цветами, а мальчик их соскребал.

Это была настоящая схватка — мороз и мальчик пытались одолеть друг друга.

Мороз свирепый, но Янко необходимо победить. Ему надо видеть, что происходит во дворе. Оттого он так упорно стирает узоры со стекла. Дыхнет и сотрет — ладошкой, потом локтем.

До этого Янко переминался с ноги на ногу на улице перед домом, но не выдержал. Очень уж продрог, ноги и руки окоченели, а нос чуть совсем не отмерз.

Пришлось вернуться домой и наблюдать из окошка. Всюду полно немецких солдат. Вечером прикатили из Брезно. «Что им опять здесь надо? Все их ненавидят и в Краме, и в соседней деревне Медведеве, и в Черном Балоге. Весь народ Погронья против них. Рабочие и крестьяне. В деревне и в городе. Потому и вспыхнуло летом восстание. Словацкое национальное восстание. Да, все настоящие словаки хотят, чтобы немцы ушли с их родины. Пусть убираются домой, в свою страну. Сюда они принесли горе и смерть. Грабят и убивают, расстреливают и вешают. Вот почему даже сейчас, зимой, наши партизаны не прекращают борьбу с ними. А помогают нам многие друзья и русские братья». Так думал Янко, когда назло морозу стирал со стекла узоры, пытаясь разглядеть, что происходит на улице. Немецкий офицер, тыча пальцем в сторону лощины за деревней, что-то приказывал солдатам. Янко его слов не слышал, а если бы и услыхал, все равно не понял бы.

Когда Янко был во дворе, из выкриков немцев он разобрал лишь, что речь идет о партизанах и Медведеве.

С какой же ненавистью произносили немцы слово «партизан»! Даже слюной брызгали! Наверняка, если поймают, всех убьют. А зачем же они сюда явились? Все время говорят про партизан и про деревню Медведево. Офицер тычет вверх, на склон лощины, а там, за холмом, Медведево, где расположились партизаны.

Ой, нет, нет!

При одной мысли об этом Янко вздрогнул.

Нет, нет, этого не должно случиться!

Да и партизаны не поддадутся. Утешая себя, Янко от волнения шмыгал носом.

А вдруг партизаны ничего не знают? Вдруг немцы нападут неожиданно?

Сгущаются сумерки, наступит ночь. Партизаны лягут спать, и немцы захватят их врасплох.