Словенская литература. От истоков до рубежа XIX–XX веков

Выдающийся лирический талант Кетте ярко и разнообразно проявляется в любовной лирике, занимающей в его творчестве значительное место и отличающейся широтой эмоционального диапазона. У него есть шутливые, задорные стихи, особенно близкие по своей художественной структуре к народной песне, иногда это веселый флирт с прекрасной корчмаркой («Ой, прекрасная корчмарка», «Перед корчмой», «В трактире»). Подобные любовные мотивы, часто имеющие идиллическую окраску, могут разнообразно сочетаться с живыми, прочувствованными, оттеняющими их картинами природы («На мосту», «Вечер», «Шумит лес» и др.); при этом нередко происходит идеализация сельского быта. Позже, в 1897–1898 гг., во многих стихах и нескольких стихотворных циклах («Прощание», «Воспоминания», «Тихие ночи» и др.) воплощается глубокое чувство безответной любви, иногда с трагическим призвуком, томление о недоступной любимой, тоска и отчаяние с проблесками надежды. Но даже в самых пылких романтических стихах Кетте не превращает любимую в божество, сохраняет чувство собственного достоинства, ощущение своей духовной силы. Неповторимая творческая индивидуальность проявляется порой в своеобразном сочетании мотивов сердечной боли, страдания с разными нюансами иронии и самоиронии.

Порой в любовную лирику Кетте вплетаются философские мотивы, раздумья о смысле человеческого бытия, возможностях познания, духовных, нравственных ценностях. Такие раздумья наиболее последовательно воплотились в сонетном цикле «Мой Бог» (1898): осознание трагизма существования человека, воспоминания о детской душевной чистоте и слитности с природой, стремление подняться над обыденностью побуждают его обратиться к «Богу света, источнику гармонии», «источнику всех земных сил», к чему можно приблизиться не через книги и догмы (имеются в виду догмы официальной церкви), а иррационально, интуитивно, через любовь (включая любовь к женщине) и глубинную связь с природой, мирозданием. Светлое, искреннее религиозное чувство сочетается здесь с элементами пантеизма.

Подобно Прешерну и в силу своего неизменного пристрастия к гармонии Кетте нередко стремится внутренние диссонансы и порывы чувств нейтрализовать строгостью классических форм, с самого начала творческого пути обращается к сонету (в некоторых случаях отступает от традиционных канонов и в какой-то степени обновляет его метрико-ритмическую структуру и характер рифмовки)[103], а в период зрелости летом 1898 г. пишет семь сонетных циклов, где в ряде случаев модернизирует традиционную сонетную форму, заменяет неизменный классический ямб дактилем (цикл «Прогулка»), пользуется дактилическими окончаниями, варьирует длину строки. Его новациям следуют затем и другие словенские поэты. Встречаются у него и своеобразные, очень выразительные ритмические находки, тонко передающие эмоциональную тональность стиха:

Ночь уныла,
темна.
Заспешила
луна,
через площадь перебегает.
И настала
Тишь.
У фонтана
лишь
ветерок с водою играет.

(«На площади», 1897, перевод В. Корнилова)

Свободные, новые для словенской поэзии ритмы присутствуют в циклах «Новые аккорды» (1898-99) и «На молу Сан-Карло» (1898-99). Как переводчик Кетте особое внимание уделял русским поэтам – переводил Крылова, Батюшкова, Пушкина, Лермонтова, Кольцова. Сборник стихов поэта «Стихотворения» вышел посмертно в 1900 г.

Годом раньше свой сборник стихов подготовил и издал Иван Цанкар, впоследствии крупнейший словенский прозаик, видный драматург и публицист. Его «Эротика» (1899) по своему составу и структуре неоднородна: если более ранние стихи (цикл «Хелена») созданы еще в духе европейских литературных традиций (в их своеобразном лиризме можно уловить связь с поэзией Гейне), то в цикле «Венские вечера» Цанкар отдает дань своему увлечению декадансом и вносит в словенскую поэзию новые для нее мотивы и мироощущение. Это мотивы чувственных любовных переживаний, греха и раскаяния, усталости, разочарования, отчаяния, выход из которого поэт видит только в смерти. Преобладающий фон в цикле – ночь (или поздний вечер), мрак, осень; в стихах цикла как бы присутствует приглушенный отзвук жизни столичной богемы.

Смерть предо мною ходит тихим шагом,
кладет мне на дорогу саван свой
и гасит свет, мои цветы истлели…
Ты не печалься, брось меня скорее,
моя любимая, смерть ходит предо мной.

(«Ты не бросай передо мной букетов…», перевод В. Корнилова)