Словенская литература. От истоков до рубежа XIX–XX веков

Духовный кругозор Жупанчича очень широк, его поэзия – явление сложное, многообразное, стоящее вровень с достижениями европейской литературы своего времени. В творчестве поэта раскрывается богатый и напряженно-динамический внутренний мир человека с широчайшей амплитудой – от сугубо интимных мыслей и чувств до высочайшего гражданского пафоса. Здесь нежность и страсть, томительное сомнение и поиски смысла бытия, пытливый интерес к новейшим открытиям и раздумья о возможностях человеческого познания. Острая, щемящая тревога за судьбу родины сочетается с осмыслением перспектив исторического развития человечества. В поэзии Жупанчича слышится гимн средоточию творческого гения в науке и искусстве – гимн большому современному городу, где зреет и устремленное в будущее сознание организованных рабочих. Первостепенное значение для Жупанчича имела тема творчества, осознание высокой миссии поэта-творца и той общественно важной функции, которую он сам и его сподвижники отводили литературе. Несмотря на трагические ноты, его лирике свойственны жизнелюбие и оптимизм. В этих стихах много света, в них нередко присутствует ощущение космических просторов. Небесное и земное – все у него обычно излучает сияние: солнце и звезды, зори и блики на водной глади, белоснежные крылья плывущего лебедя и золотые плоды на ветвях. Часто произведения Жупанчича захватывают художественным совершенством, неожиданностью, новизной образов. С образами зрительными гармонически сочетается звукопись, виртуозная инструментовка стиха и его ритмика, воспроизводящие то шум ветра или колокольный звон, то шелест листвы или скрежет машинных колес, удары молота по наковальне.

В 1924 г. поэт пробует себя в драматургии – пишет историческую трагедию в стихах на известный сюжет национального прошлого «Вероника Десеницкая», в дальнейшем много переводит, положив начало новой отечественной переводческой школе. Сам он перевел восемнадцать трагедий и комедий Шекспира, произведения многих английских, французских, испанских, немецких, русских авторов. Стоящая вровень с высокими художественными достижениями европейской литературы своего времени, глубокая по мысли, по содержанию, обладающая большой эмоциональной силой, новаторская, захватывающая красотой поэзия Жупанчича оказала существенное воздействие на творчество современников и, несмотря на возникновение новых течений, в известной мере на все дальнейшее развитие словенской поэзии.

Поэты «словенского модерна» определяли тот основной, во многом новаторский путь, по которому пошла словенская поэзия. Их современники и последователи, как правило, в эти годы не могли сравниться с ними по степени одаренности. Но то, что ими создавалось, позволяет говорить о развитии «словенского модерна» как литературного направления. К нему относятся Фран Эллер, Рудольф Майстер, Цветко Голар, Вида Ерай (Франица Вовк), Радивой Петерлин-Петрушка, Воеслав Моле и др. В русле «словенского модерна» начинается творческий путь и ряда достаточно видных поэтов, создавших свои наиболее значительные произведения в последующий период. К их числу принадлежит выдающийся словенский лирик Алойз Градник (1882–1967); печатавшийся в журналах с 1902 г., он издал свой первый сборник стихов «Падающие звезды» в 1916 г. Уже в это время во многом определяется его самобытный художественный почерк и основные идейно-тематические пласты поэзии.

Граднику – особенно в этот ранний период – свойственно трагическое мироощущение, близость к философским воззрениям Шопенгауэра. Значительное место в его лирике занимают любовные мотивы. Если вначале это элегически окрашенное юношески смутное томление по любимой, то к концу 1900-х гг. оно постепенно сменяется порывами неодолимой, безрадостной всепоглощающей страсти, накал которой в своей откровенности еще не был знаком словенской поэзии. Сила этого испепеляющего чувства граничит уже со смертью, которая также становится у Градника одним из важнейших мотивов, присутствуя во всех тематических пластах его поэзии и проявляясь как существенная черта его мироощущения. Мотивы любви и смерти нередко соединяются, сливаются (несколько позже это становится еще очевиднее и формулируется поэтом как контаминация «Eros-Tanatos»).

Как вино, тебя, Любовь, пил
вволю, вволю пил, не жаждал отрезветь.
Пил и упивался я тобою,
ты была на самом деле – Смерть.

В пропасти твои с тревогой, с болью

всматривался – и не мог смотреть,
и не ведал, что ты стала, Смерть,
самою таинственной Любовью.

(«Eros-Tanatos», перевод В. Корнилова)

Важную функцию в образной системе Градника приобретает все то, что находится под поверхностью земли, – черепа, мертвецы, переплетающиеся корни растений, подземные струи воды, тление – и прорастание, зарождение новой жизни.