Слово

— Да ну, — бросил Иван. — Если от Макарихи никого не было, тут не будет. Не организация же у него подпольная?

Отчаливший было катер описал полукруг и вновь потянул к берегу, к машущему мужичонке. Анна взглянула на капитана, отвернулась. Между тем катер ткнулся в берег, и мужичок проворно поднялся на палубу.

— От и ладненько! — забалагурил он. — Компанией завсегда веселей плыть… А у вас, хлопцы, пожрать ничего нету?

— Нету! — отрезала Анна, хотя в рюкзаке был собранный на скорую руку подорожник. Мужик потерся спиной о рубку, покряхтел от удовольствия и сел на палубу, свесив ноги за борт.

— До Колпина не жрамши-то и помереть можно, — проговорил он невесело и больше в разговоры не вступал.

По дороге к Останину Анна рассказала Ивану о последних событиях, и теперь, устроившись на садовой скамейке на корме катера, они сидели с книгами в руках, листали желтые страницы и тихо переговаривались. Мужик на носу изредка ерзал и поворачивал к ним большое оттопыренное ухо. На борту было еще двое мужчин в высоких фуражках с крабами и дубовыми листьями — по виду речфлотское начальство. На палубе они не показывались, сидели в тесном кубрике, рылись в бумагах.

Где-то на середине пути между Останином и Егановом капитан подозвал к себе мужичка и Ивана, не оставляя штурвала, распорядился:

— Швабры в кормовом трюме, попутчики. Мыть надо от кормы к носу, усекли?

— Знакомое дело! — развеселился мужик и приобнял Ивана. — Айда, корешок, в матросы!

Анна посмотрела, как мужчины драют палубу, и вошла в рубку:

— В Еганове остановите?

— Что так быстро? — без интереса спросил капитан. — Я думал, вы до Колпина с нами…

— Надо.

Капитан молча дернул плечами.

…Еганово выплыло из-за поворота неожиданно, расстелилось приземистыми домиками на высоком яру, и его отражение в тихой по-вечернему воде изломалось, растрескалось на волнах, словно украшенная резьбой ваза. Анна подхватила рюкзак, вышла на корму, Иван послушно двинулся за ней.

— Вы что? — удивился мужик. — Здесь, что ли, причаливаете?

Они не отвечали, демонстративно отвернувшись. Не откровенничать же со «шпионом»…

— Тогда и я слезу, — решил «шпион». — За компанию…

Когда катер отчалил, Иван приблизился к Анне и зашептал:

— Давай попугаем его? Макнем в воду?

— Пошли, — скомандовала Анна. — Пусть вяжется…

Мужичок плелся за ними только до магазина. Там он остановился, махнул на прощанье кепкой и принялся стучать в закрытые изнутри двери.

Начальника милиции Глазырина они разыскали дома, в кругу семьи. Он сидел за самоваром, вспотевший от чая, благодушный.

— А, странники прибыли! Ну, располагайтесь… Жена, наливай гостям чаю!

— Нам не до чая, — вздохнула Анна. — Нам срочно нужна ваша помощь.

— Что такое? — насторожился Глазырин. — Белоглазов что натворил?

— Нет, Тимофей косит сено у матери, — успокоила Анна и рассказала о книгах Леонтия, которые сейчас, по-видимому, хранятся у Власова.

— Я же говорил! — обрадовался начальник милиции. — Книги есть! Сам видел.

— Их нужно взять, — сказала Анна. — Во что бы то ни стало. Неизвестно, зачем собирает книги Леонтий и куда их потом отправляет. Если не возьмем — книги уйдут.

— Кто это — Леонтий?

— Я точно не знаю кто. — Анна помолчала. — Говорит, пришел из Иерусалима от Гроба Господня, паломник. Но он не паломник, это точно. Умный, хитрый человек, хорошо знает старообрядчество, но сам не старообрядец. У них правило есть: на чужие иконы нельзя молиться, а он заходит к кержакам, у порога падает на колени и к иконам… Я специально интересовалась. Правило это незыблемо, а он его не выполняет, потому что не знает. А их с детства учат.

— Так, интересно! — начальник милиции снял рубаху со стула, надел, погремел ключами в кармане. — Идемте в отдел! Мы сейчас все проверим.

— Нет, — Анна качнула головой. — Проверяйте без нас. Нам нужно к Власову. Нужно взять книги. С нами приехал человек Леонтия, он следит за нами.

— Вон даже как!

И жена начальника милиции тоже насторожилась, разглядывая гостей.

— Можно изъять эти книги? — спросила Анна.

— Изъять? — задумался Глазырин. — А на каком основании? Тут не просто… Погодите, я за прокурором схожу, он наискосок живет.

Глазырин ушел и скоро вернулся с прокурором, невысоким, тучным человеком в очках, со шрамом через всю щеку. Прокурор выслушал Анну, неуловимым и привычным движением ощупал шрам.

— Да… Санкцию на обыск и на изъятие книг я дать не могу. Состава преступления нет. Уголовного дела тоже нет.

— Как же нет? — не выдержала Анна. — Человек без всякого разрешения собирает и вывозит книги, исторические ценности — и нет преступления?

— Простите, но где это написано, в каком законе, что нельзя собирать книги? — обиделся прокурор. — Если бы этот человек скупал пушнину, золото — другое дело. Или бы, к примеру, скупал те же книги и продавал по завышенной цене. Тут чистая спекуляция… Да и то: где написано, сколько стоят эти книги?

— Но он же — мошенник! — возмутилась Анна. — Он обманом забирает книги у старообрядцев. Это их имущество!

— А жалобы есть? — спросил прокурор. — Жалобы, заявления?

Анна беспомощно посмотрела на Глазырина. Тот развел руками.