Слово-амулет

«Не хлопать дверью!» (Впрочем, двери вовсе нет.)
«Здесь не шумят!» (Но тишина царит от века.)
Добро пожаловать! Моя Библиотека
Всегда открыта, словно книга. Культпросвет
Неумолимо возвышает человека.
Вам скоро выпишут читательский билет.

Безвестный путник… Ваше имя – для людей.

Оно – ничто наедине с собой и чаем
В ином краю страниц и слов: он обитаем
Лишь Персонажами да горстками гостей —
Его Читателей. Мы – то, что мы читаем.
И что ни брат ваш, то изрядный лицедей.

И кто-то мнит: он перед книгой всемогущ.

Её сквернит, надев геройскую личину.
Того по долгу и по совести низрину
Я, Архивариус печальных книжных душ.
Прошу за мною! Полог тайны их откинут.
Маэстро ветер, в коридорах гряньте туш!

Читальный зал. Пустынно. Свет настольных ламп.

В нём согреваются увядшими мечтами,
Любуясь бережно хранимыми цветами,
Альбомы ветхие с гнильцою по углам;
Чуть слышно шамкают зияющими ртами.
Им снова грезится душистый фимиам.

Сюда, по лестнице спускайтесь на этаж.

Пусть не смущает вас назойливая морось.
Осколки слёз былых кумиров… Капли в море
Чреды эпох. Увы, утих ажиотаж.
Беда бестселлеров. O tempora! O mores![1]
Диктует мода – не талант – большой тираж.

Пройдёмте ниже. Осторожно: всюду – топь.

Удел забытых и потерянных – трясина.
Набились плотно под обложки пыль и тина.
Вдали блуждают огоньки болотных троп:
Надежда пленников немых неугасима —
Запечатлеет мох следы знакомых стоп.

Ещё этаж. А это – школьный коридор.

Не по годам интер-активным в услуженье
Идут, сконфуженно теснясь от униженья,
Под прессом лени пережившие позор…
Да что романы – сказки в кратком изложенье!
Запрещено им ранить нежный кругозор.

За мною, вниз! Ну, кто здесь тянет уголок?

Взгляните: бедный, он заломлен как закладка.
Приют обиженных небрежною повадкой —
Залитых чаем, растрепавших корешок…
Не перечислить! Им неведома разгадка,
За что их мир непредумышленно жесток.

Ещё чуть ниже! Нестерпимый тяжкий стон.

Отдел, где голос обретает боль увечных.
То жертвы умысла и злости бессердечных.
Здесь все, разорванные в клочья, что щитом
Закрыли в ссоре, все дефектные навечно,
Чей лик измазал ученический жаргон.

Пора оставить их. Пожалуйте сюда.

Да, молодёжь у нас с недюжинной смекалкой.
Не парадокс ли это: классика на свалке?
Все раритеты, дорогие, иногда —
Лишь грёза… Нынче же бесценное не жалко.
А фолианты безответны. В том беда.

Уже недолго! Скрип. Бренчанье бубенцов.

Сквозят во мраке стеллажи, совсем пустые.
Среди Читателей есть Критики слепые.
А вот и призраки непризнанных творцов:
Вмиг чуют Критика, забитые, худые,
И жаждут мести за отметины рубцов.

Смелей, для нас они – лишь тени. Вниз. Отдел.

Вы побледнели? Не волнуйтесь: там, на блюде,
Мои помощники, прилежные до жути.
Да, черви. Книжные. Как раз в разгаре дел.
Да, жрут листы. Бывают книги точно люди:
Одна обложка. Что ж, Читатель оскудел.

Один этаж – и наша цель: Архивный зал,

Моя обитель. Он, по сути, оружейный.
Конец экскурсии – извечно совершенный!..
Табличка «Выход» не горит? Я вас ввязал
В дурное дело? Не кричите, оглашенный!
Финал истории сразит вас наповал.

Ты погрузился в чтенье очень глубоко.

Библиотека не разверзнет подземелье.
Читатель, в книжный переплёт попал ты с целью
Понять судьбу Литературы широко.
Ты критик – что ж, зарубят. Грешник – тронет прелью.
Читака – что ж, червём пролезешь далеко.

Да, безоружен потаённый ваш скелет.

Маэстро ветер триумфально завывает.
Вас Архивариус к ответу призывает.
В моей руке не шпага. Слово-амулет.
Но слово меткое, и слово убивает.
Туше! А вот и ваш читательский билет.