Читаем Слово арата полностью

Слово арата

Бера закрыла лицо цветами и одним смеющимся глазом взглянула на меня.

Потом отошла в сторону и запела:

Бор горит, густой горит,Горит в бору сосеночка…Не полюбит ли меняМолоденький мальчоночка?

В этом время до нас долетел крик Чолдак-Степана. Вера остановилась. Лицо ее стало совсем другим.

— Тока-а! Верка-а! Куда вас черти унесли? — гнусавил хозяин.

— Пойдем скорее, а то беда будет, — сказала Вера и торопливо пошла домой.

Я шел следом, глубоко дыша, опустив голову, как будто меня постигло несчастье. Я думал о Вере: поет, словно зяблик, вытянув шейку, а потом, услышав клекот ястреба, нахохлится и умолкнет.

Глава 2
Гости

В доме были расставлены длинные столы с угощением.

Хозяин с хозяйкой встречали гостей.

Первым явился Иван Щенов. Он уже успел напиться и, шатаясь, хриплым голосом пел:

Кольцо души-и девицыЯ в море утопил.И с тем кольцом я счастьеНавеки погубил.

За ним, гремя колокольцами, подъехали самый большой богач Кок-Хаака Медведев, сарыгсепский богач Мелегин, урядник и еще человек десять. Был и салчакский нойон Идам-Сюрюн со своей свитой.

О приезде нойона я еще раньше узнал от старших работников. Мы советовались с Тарбаганом, что сказать «солнечному князю» [28], когда он приедет. Решили, что к нойону первым подойду я.

Пробравшись в дом, я ходил среди суетившихся людей и высматривал: «Где мой нойон? Он еще не знает, как Чолдак-Степан с нами обращается. Все скажу ему. Идам-Сюрюн рассудит нас, уймет своего подданного».

— А ты, подлец, зачем пришел? — закричал хозяин, взяв меня за уши и собираясь вывести, как в первую встречу.

— Пфа! Степан, откуда ты этого оборвыша взял? — спросил Идам-Сюрюн.

— Тут у одной старухи тувинки — Тас-Баштыг. Ха-ха! Она совсем лысая. Но вы не смотрите, что он такой маленький. На работе большого загоняет, — ответил Чолдак-Степан, самодовольно кряхтя. Потом повернулся ко мне и заскрипел: — Ну! выходи, выходи.

«Сейчас нельзя», — подумал я и повернулся, собираясь уйти, но услышал за собой голос Идам-Сюрюна:

— Ну-ка, подойди ко мне.

Решив про себя, что он, тувинец, не обидит меня и рассудит по правде, я доверчиво подошел.

— Где ты находишься, болван! Посмотри на. себя. Как ты, наглец, мог показаться в таком виде! — заревел на меня нойон и ударил по лицу рукавом халата.

Нет! Идам-Сюрюн не добрей Чолдак-Степана.

Гости сидели за столом, ели и пили. В прихожей собрались батраки. Топтались, тихо переговариваясь. Казалось, они с нетерпением ждут, когда хоть крошка с хозяйского стола попадет им в миску.

Я вспомнил детство. Я, сестра Кангый, брат Пежендей — в шатре Таш-Чалана.

Таш-Чалан — как бочка, а голова совсем маленькая. Отщипывает с бараньего зада кусочки кожи и подбрасывает над нами.

Кожа поджаренная, темная, как спелый кедровый орех. У Таш-Чалана лицо багровое, в прыщах и угрях. А бороды нет. Зато у Чолдак-Степана борода большая, мокрая от браги, а лица не видно: только блестят глаза и торчит шишковатый нос.

Прогнав от себя страшный образ Таш-Чалана, я подошел к Торбагану и рассказал, как меня ударил сначала Чолдак-Степан, потом салчакский нойон.

Тарбаган притянул меня к себе и, гладя мои густые жесткие волосы, прошептал:

— Ладно, что сказал.

Через некоторое время гости сильно захмелели, начали громко петь, плакать, некоторых тошнило и рвало.

Главный богач Сарыг-Сепа Мелегин, Иван Щенов и нойон Идам-Сюрюн громко спорили.

— Я богат, учен и тебе не поклонюсь, — кричал Мелегину поп. — Вы, голодные собаки, вы слышите меня? — продолжал он, обращаясь к нам и расплескивая на подрясник брагу из кружки.

— Э-э, расходился, бес! Тебе ли со мной равняться? — ревел Мелегин. Наступая на Щенова, он ухватил его за бороду.

Щенов так же яростно вцепился Мелегину в волосы. В густом табачном дыму они были со стороны похожи на петухов, дерущихся на пыльной дороге. Остальные гости, казалось, ничего не замечали.

Заметил дерущихся только сарыг-сепский урядник. Хмель давно свалил его, но сейчас он протрезвел и, задрав голову, хрипел:

— Господа, господа…

Мелегин отпустил бороду Щенова. У попа тоже разжались руки. Мелегин оттолкнул Щенова и пошел к столу, приговаривая:

— Я тебе дам равняться со мной.

Идам-Сюрюн неподвижно сидел на корточках перед столом, сваливая голову то на левое, то на правое плечо, как игрушечный болван, которого дергали за веревочку.

Он толкнул сидевшего рядом тужумета и, заикаясь, пробормотал:

— Спо-ой п-п-пе-сню, п-п-па-арень…

Тужумет оперся на руки, привстал на колени и заголосил на одной высокой ноте:

Ой ынай-о-о, ой, ынай-о-о…

Идам-Сюрюн закинул голову назад и, прикрыв глаза, сказал восхищенно:

— Вот, п-п-парень! Как п-п-поешь!