Слово атамана Арапова

– Тама Нечай Санков с дядькой Данилой Осиповым перемет проверяли.

– И што?

– Дык снять не могли, он за дно зачыпылся.

– Беда в чем? В этом, што ль?

– Да не… – Мальчуган шмыгнул носом и продолжил: – Мырять стали. Батько мой замырнул, перемет ослободил. А кады на берег его вытащили…

– Так што белугу помали? – заглядывая в бегающие глаза Степки, попытался угадать атаман.

– Не-а. Сома, поди, пудов на пять будет! А ешо… – Мальчик облизнул пересохшие губы и разом выпалил: – Демьяна утопшего. Того, который с Кочегуровым вслед за нами на Сакмару приплыл.

6

Степное озеро протянулось через степь у подножия высокого сланцевого холма верстах в двадцати от поселения. Зимой вьюги набивали в камыш сугробы снега; с первыми лучами весеннего солнца талые воды питали озеро.

Мелководное, обильное водоплавающей птицей озеро, окруженное густой осокой и камышами, показалось неожиданно, лишь только кони подняли повозку на сланцевый холм. У Никифора стеснилось дыхание – таким заманчивым показалось оно ему. Рядом с озером, у подножия холма, лепились серые, сложенные из дикого камня укрытия. Хозяева укрытий, киргиз-кайсаки, с табунами овец, лошадей и верблюдов кочевали в глубине степи и вернутся к озеру для охоты только осенью.

Рысью спустились они в долину и в небольшой березовой роще распрягли притомившихся лошадей. Никифора бил охотничий озноб. Он уже предвидел огромное удовольствие от охоты в этом переполненном дичью степном уголке.

Приехавшие с ним кулугуры, отряженные старцем для пополнения запасов общины, собрали кизяк для костра на ночь, сходили с котлом и чайником к роднику и накрыли принесенную воду плетеной из веток ветлы крышкой.

Тем временем солнце уже склонилось к западу, и воздух заметно посвежел, когда, стреножив лошадей, они отпустили их на отдых и кормежку.

– Теперя можно и поохотиться! – дрогнувшим от волнения голосом сказал казак и стал заряжать ружье.

– Слышь, Никифор, обскажи, откель пулять будем? – от имени всех поинтересовался Тимоха Дубов, которого отец Гавриил едва ли не силком отправил на охоту с казаком.

– Пуляй откель хош, – нехотя ответил парню Никифор. – Здеся дичи што грязи в дождь – видимо-невидимо… Можно, не хоронясь, палить без устали и зарядов, поди, все одно не хватит!

– А ково больше шибать – гусей али уток? – поинтересовался Авдей.

– Гусей, вестимо, башка твоя ослячья. – Казак внимательно осмотрел закрытую птицей водную гладь озера. – Гусь – птица умная. Он, вишь ли, не летит туды, где узрет што-то неладное. Он ешо немерено осторожен, значится. Даж караулы быват выставлят, во как!

– Караулы? – Глаза Тимохи расширились и глупо заморгали. – Как энто?

– А так вота. – Никифор ухмыльнулся и решил кое-что рассказать мужикам об охоте на птиц, о которой они, видимо, имели смутное представление. – Вся стая гусиная на поле пасется, а «караульные» стоят, подняв головы, и зрят, откель опасность может подкрасться. А потому, штоб взять гуся, быват приходится не один день провесть в скрадке. Но и энто ешо не значит, што верняк с добычей будешь.

– И как долго сидать приходилось? – поинтересовался Авдей.

– Бывало долго! Хошь гуся добыть – сиди и жди.

– Не шевелясь? – не выдержал обычно молчаливый Семен Гнилин.

– Ну нет! Из укрытий выходили: за продуктами или ешо там зачем. А по большему старались не высовываться.

– Скажи, Никифор, пошто гусь мудр, а курица, эвон, глупа? – обратился к казаку Тимоха, угадав в нем охотника со стажем.

– А што, и скажу. – Распираемый гордостью от собственной значимости казак расправил плечи и пригладил ствол ружья. – Гусь птица мудрая от того, што на свете живет много. Век не век, но половину века точно. За энти годы, значится, он успеват накопить много мудрости житейной! Энту птицу, почитай, на мякине не проведешь. Он знат, где можно сесть и подкормиться при перелете и што где изменилось, значится, с минувшего года. Ежели што учует, подвох какой – все, на то место боля ни в жисть не сядет!

– Во дела. – Семен Гнилин озабоченно почесал пятерней затылок и тяжело вздохнул. – Как же мы таку птицу разумну промышлять бум? Бывало, вот на Исете, как щас вот помню…

– Про Исеть забудь теперя. Здеся иначе все. А гуся мы добудем, помяни мое слово. – Казак решительно вскинул ружье, повел стволом в сторону гогочущего озера и прицелился. – Кады птицы округ не счесть, гуси тож ведут себя необдумано. Седня мы их много пострелям! Главно – ружья заряжать поспешайте.

Выбрав удобную позицию в зарослях камыша, Никифор взял ружье на изготовку и тихо сказал устроившемуся рядом Тимохе:

– Я – по левой, ты – по правой стороне озера. Стрелять сидячих мне не можно. Ты поднимешь их своим выстрелом, а кады оне воспорят, тады и я потешусь! Токо не горячись, мотри. Пуляй прицельно, штоб ни один заряд не пропал задарма.