Слово и Чистота: Излом (СИ)

Дождавшись подтверждающего кивка Созидающего, я залпом допил оставшийся в кружке чай и направился в сторону дома. Обогнув изгородь, мне пришлось подниматься по довольно крутой, выдолбленной в скале, петляющей лестнице. Затем, обойдя пару больших, в человеческий рост, цветочных кустов, вышел к вилле. Я ожидал чего-то монументального, выполненного в викторианском духе, а увидел совсем иное.

Дом, в своё время купленный ту Чонгом, был построен в ультрасовременном стиле. По первому впечатлению мне показалось, что он сделан целиком из стекла, настолько здание выглядело воздушным и невесомым. Ломаная крыша, выполненная в форме крыла птицы, только усиливала этот эффект. Вынесенная немного вперед веранда напомнила мне хвост ласточки, нависший над пропастью. С этой веранды открывался невероятно красивый вид на горное озеро.

Поближе к входу в дом расположились два плетённых кресла-качалки и небольшой журнальный столик, на котором стояла коробка с соком и несколько пустых бокалов. В одном из кресел, в том, что поближе к стене дома, неспешно раскачивался Кэтсу Сугавара. Сводный брат Изао читал какую-то книгу и неторопливо пил яблочный сок из высокого стакана.

Молодой оборотень, разумеется, заметил моё приближение, но не подал виду, продолжая читать книгу. Не поздоровался и даже не кивнул. Скопировав его манеру поведения, я подошёл к столику, наполнил пустой стакан соком и, взяв его в руку, молча сел в соседнее кресло. Устроившись поудобнее, сделал глоток и начал раскачиваться.

Это молчание Кэтсу даже к лучшему, оно даёт мне время собраться с мыслями и выстроить стратегию разговора. Так мы раскачивались в стоящих рядом креслах-качалках в полной тишине примерно пять минут. Сугавара делал вид, что читал, я также имитировал медитативный отдых.

Заметив, что Кэтсу не переворачивает страницу уже несколько минут, я понял, что он не знает, как себя со мной вести. К тому же, он начал раскачиваться в своём кресле немного более интенсивно, чем до моего прихода. Это подсказало мне, что парень нервничает. Выждав еще пару минут, я тихим спокойным голосом задал вопрос:

— Почему?

Глава 32

Задав вопрос, я внимательно следил за реакцией Кэтсу, отмечая даже малейшие движения его лицевых мышц. Было бы сложно, если Сугавара проигнорировал мною сказанное, но он произнёс именно то, на что я рассчитывал:

— Что “почему”?

— Почему ты вмешался и спас меня? — Специально акцентирую вопрос на себе, а не на спасении всех.

— Потому что ты мой брат. — Стараясь выглядеть по-японски невозмутимо, ответил Кэтсу.

— Тогда почему хотел убить меня ранее?

— Потому что ты мой брат. — Теми же словами, но с другой интонацией, произнёс Сугавара.

Усложняет ситуацию то, что я недостаточно хорошо его знаю и не могу точно сказать, разыгрывает ли он из себя настолько невозмутимого или от природы очень спокоен, а его эмоциональные всплески — это последствия договора с внутренним Зверем? Судя по ответам, мне будет непросто его разговорить. И если бы дело касалось только меня, я бы, скорее всего, плюнул на эту ситуацию и постарался выкинуть её из головы. Но когда вопрос был в Кэтсу, я чувствовал некоторый долг перед Изао. Некое обязательство перед ним узнать правду о его отце, и для этого мне было желательно разговорить молодого оборотня.

Молчание затянулось вновь, но это было мне на руку. Дождавшись, когда юный Сугавара привыкнет к этой тишине и немного расслабится, я задал новый вопрос:

— Какой он?

Вначале мне показалось, что Кэтсу вопроса не услышал, потому как в первые полминуты он на него не отреагировал вообще никак. Допив сок, он откинулся на кресле и, подняв голову к небу, всё же произнес:

— Мёртвый.

Этот ответ ясно показал, что он прекрасно понимает, о ком я его спросил. Разумеется, мой вопрос касается биологического отца Изао, и Кэтсу, как очень умный юноша, легко разобрался в этом, на что я и рассчитывал. Его ответ не задел ничего в моей душе, потому как отец Изао для меня был совершенно чужим человеком. Зато на слово Сугавары откликнулась Чистота. Вакидзаси стала немного холоднее, чем обычно.

В этот раз опустившаяся на веранду тишина была несколько гнетущей. Но я всё же выдержал паузу, прежде чем задать новый вопрос. Тянул до тех пор, пока Кэтсу вновь не взял в руки книгу, и только дождавшись этого, я произнёс:

— А каким был?

Что вопрос задан вовремя, мне подсказало то, с какой резкостью и раздражением Сугавара захлопнул книгу. После этого жеста молодой перевёртыш резко выпрямился и развернулся ко мне всем телом. Взгляд Кэтсу, словно боевой лазер, принялся буравить мою переносицу.

— А какая теперь разница? — Зло спросил он.

— Считаешь, я не имею права знать? — Столь же жёстко отвечаю я, вернув ему же его интонацию.

Губы оборотня прорезала горькая усмешка.

— Он мертв. И каким он был, вопрос неуместный. Его нет и не будет… Всё. Тебе понятно?

А ведь он любил своего отца. Очень. И смерть папы больно ударила по Кэтсу. Очень сильно ударила, отсюда и такая резкая реакция на мои вопросы.

— Давно? — Спрашивая, я меняю интонацию на более мягкую.