Слово и Чистота: Отблеск

– Тот самый несовершеннолетний? – Вздохнул куратор. – Ладно, пусть тоже садится. Заодно все мне и проясните из первых уст. И… Если ты думал, что вам зачтется, что мы родня, когда устраивал этот беспредел, то советую сразу приготовиться к тому, что ты сильно ошибся. Устроенная вами бойня будет иметь для клана Красных Панд самые серьезные последствия.

Мальчишка подошел к джипу с небольшой опаской, но все же сел на заднее сидение после того, как Гамм настойчиво ему кивнул. Пока дядя и племянник усаживались, Охрин по мобильному отдал распоряжения, затем сам сел за руль. Мне пришлось просочиться внутрь машины и в Проекции устроиться на свободное место. Не очень удобно подобное, но мне было, мягко говоря, любопытно, что же будет дальше.

Когда джип тронулся с места и принялся выруливать со стоянки, Охрин требовательно произнес:

– Слушаю.

– Вначале, я вас представлю. – Глаза Гамма блеснули в предвкушении. – Охрин, это Тедд. В Тедде течет кровь нашего рода, но он не принял клятвы.

– Это я уже понял. – Отмахнулся куратор наследника, как от чего-то не столь значительного, давя ногой на газ.

– Тедд. – Старший оборотень развернулся к мальчишке. – Помнишь, я говорил тебе, что я твой дядя? Отлично. Тогда разреши тебе представить Охрина… Моего брата… И… Твоего отца…

Руль в руках куратора дернулся, и джип вильнул, поцарапав бампером автобус спецназа. Сцена достойная индийских фильмов моего мира. Но почему-то, когда подобное происходит сейчас, рядом со мной и в реальности, она не выглядит комедийной и даже совсем чуть-чуть забавной. Скорее наоборот. Разве что Гамм улыбается, причем искренне. Он явно задумал какую-то интригу, и, судя по его виду, все складывается для него как нельзя лучше. Впрочем, на него в салоне никто не обращает внимания и эту улыбку не видит. Охрин давит на тормоз, хотя джип уже стоит на месте, а костяшки его пальцев на руле побледнели, словно свежий лед. Тедд же сидит с открытым ртом и только моргает. Часто-часто моргает и явно не может поверить в то, что услышал.

– И долго стоять будем? – Подняв глаза к потолку, спрашивает совершенно нейтральным тоном Гамм.

В этот момент к застывшей на месте машине, уткнувшейся носом в полицейский автобус, подбежал лейтенант спецназа. Подбежал и тут же получил полную авоську ругани после того, как Охрин открыл окно и высказал все, о чем думал, в лицо бедного и ничего не подозревающего офицера. Затем куратор закрыл окно и убрал руки с руля.

– Хорошо… Едем… – Четко разделяя слова проговорил он. – Куда?

– В третью районную больницу, надо навестить Элайзу Мотт. – Назвав это имя, Гамм скосил взгляд на Тедда.

– Кто такая Элайза Мотт? – Ударил по рулю Охрин в раздражении.

И тут я понял: этот человек только что потерял любую возможность наладить диалог со столь неожиданно появившимся сыном. Возможно не навсегда, но пока Тедд не забудет эти слова отца, точно. Мне тут же стала понятна игра, затеянная Гаммом. Видимо, тот по поведению брата сообразил, что Охрин не знает, кто такой Тедд, какова его история, и разыграл эту карту по максимуму. Удачно разыграл для себя и своего клана. Все это легко читалось на лице паренька, который сперва побледнел, а затем пошел пятнами от едва сдерживаемой внутренней злости.

– Как можно не запомнить ту… – Не смог сдержать свои чувства мальчишка.

Но договорить ему не дали. Охрин развернулся всем корпусом и буквально прожог взглядом парня, процедив сквозь плотно сжатые губы:

– Когда я был немного старше тебя, под меня подкладывали столько женщин… Что я не запоминал не только их имена, но и лица!

– Да, как вы… – В этот раз Тедда заткнул дядя, положив ему руку на плечо и отрицательно помотав головой.

– А еще ты тогда пил все, что горит, как будто в тебе течет кровь не панд, а бурых. – Вставил свое слово Гамм.

– Это в прошлом. – Отвернулся от них Охрин и вновь завел машину. – И вам двоим лучше рассказать все, пока мы едем.

Гляжу на этого огромного человека, который без страха смотрел на направленные в его грудь пистолеты. Мужчину, который выходил один против пяти клановых бойцов Эшина. Отца, который сейчас банально поплыл и совершенно не знал, как ему себя вести и что делать. С одной стороны, мне его жаль. С другой… не запомнить имени матери твоего ребенка… Это провал. И то, что он не знал вообще, что у него есть этот ребенок, – очень слабое оправдание в глазах этого ребенка.