Слово Императора

Узнав, что оборотень получается из человека путем каких-то магических манипуляций, бывший баронский сын окончательно признал для себя войну бессмысленной, а рушского императора – дураком и сволочью.

Правда, на этом злоключения парня не закончились: он умудрился попасть в плен к людям. По счастью, подразделение это было совсем другое (наш полк к тому времени совершил тот самый легендарный Чуйский переход, план которого был разработан мною, за что мне присвоили внеочередное звание сразу подполковника, и базировался совсем в других краях), и опознать пропавшего баронского сына было некому. Так он и превратился из Иримира в Иммура и стал чистокровным оборотнем.

Нельзя сказать, что с ним как-то особенно зверски обходились: кормили из общего с солдатами котла, да и содержали в условиях, ненамного худших, чем жили сами люди, – но участь пленного незавидна по определению. А потом его отбили теперь уже «свои», то есть – рушцы. Точнее, отбивали-то не его, а сидящего рядом с ним высокопоставленного офицера, который очень много знал, пока люди не прочухались и не сообразили, кто именно попал им в руки. Тогда Иммур и познакомился с руководившим этой операцией Руамаром.

На этом рассказ закончился, и повисла тишина. Присутствующие выглядели еще более пришибленными, чем в начале разговора. Даже неунывающая Шарра напряженно хмурилась; глядя на нее сейчас, я бы ни за что не заподозрила в этой холодной серьезной особе бойкого и не сдержанного на язык министра культуры, исполняющего при дворе императора заодно и роль некоронованного шута. И закралось подозрение, что настоящая она – вот такая, а все прочее – просто маска на потеху публике.

– Глупо спрашивать, почему ты не открылся сразу, – медленно, подбирая слова, начал Руамар. – Да и потом тоже. Но какого облезлого хвоста ты не рассказал мне об этом тогда, когда появилась Александра?!

– Прости. Я… боялся твоего гнева. Да и сейчас боюсь.

– Подождите, – наконец отмерла я. – То есть вы хотите сказать, что я тоже постепенно превращаюсь в оборотня? – Голос получился неестественно спокойный, а внутри поднималось какое-то странное, пока непонятное ощущение. Я осторожно ощупала собственное ухо, обычное, человеческое, без кисточки.

– Саша… – осторожно перехватил мое запястье Руамар.

– Просто ответь мне на вопрос.

– Кажется, ты в него уже превратилась. Вернее, ты превратилась в кошку и убила Ашун-ана, который пытался убить нас обоих. Не волнуйся, как видишь, Иммур жив и здоров, это не смертельно, – мягко улыбнулся он.

– Я не волнуюсь. Я в бешенстве, – процедила я, рывком поднимаясь на ноги.

Не то чтобы я собиралась куда-то идти, просто надо было отвлечься на какое-то механическое действие, хотя бы даже пометаться туда-сюда по комнате. Потому что в противном случае я здорово рисковала не сдержаться и усугубить болезненное состояние супруга посредством собственного кулака. Злилась я не лично на Рура, но под горячую руку мог попасть только Владыка; а сейчас он был, мягко говоря, не в лучшей форме, чтобы оказывать сопротивление.

– Почему? – озадаченно вскинул брови Владыка.

Нет, кажется, я поспешила с выводами: на него я тоже зла.

– Я соглашалась на замужество, а не на превращение в блохастый коврик с неустойчивой психикой! – Голос дрожал, норовя сорваться на шипение, но я пока справлялась с собой. В таком бешенстве я была, пожалуй, всего пару раз в жизни. – Клянусь богами, тебе бы тоже очень не понравилось внезапно превратиться в… беззубого!

– Это не то же самое, – нахмурился он.

– Назови хотя бы пару отличий! Ах да, я же все время забываю: вы же само совершенство, венец природы. Полный и окончательный! – Я эмоционально всплеснула руками, чувствуя, что еще немного, и я вульгарно вцеплюсь этими самыми руками в его горло.

Руамар, опираясь о спинку дивана, тяжело поднялся на ноги. Кажется, его раздражало, что я нависаю сверху.

– И чего ты хочешь в связи с этим от меня? – мрачно поинтересовался он. – Я понятия не имел, что такое случится!

– Ты говорил, что ваш Первопредок участвует в вашей жизни? Вот найди эту облезлую тварь, и пусть вернет все, как было! Если он настолько крут, что может превратить человека в это, пусть соображает, как все исправить. Не хочешь сам – объясни мне, как с ним можно поговорить!

– Саша, сядь и успокойся, – тяжело вздохнул Руамар. – У тебя истерика.

– Очень может быть, – процедила я. – Согласись, у меня есть на это причины!

Кажется, возражения у оборотня закончились, и в споре возникла пауза.

– А я бы все-таки на Сашку поставила. – В повисшей тишине громкий шепот Шарры прозвучал почти оглушительно.

Мы одновременно обернулись к ней, кажется только теперь вспомнив, что помимо нас в комнате присутствует кто-то еще. И эти «кто-то» скандалом в императорском семействе не то что не впечатлились, они явно получали удовольствие от спектакля. И, кажется, в самом деле делали ставки: Шарра не комментировала себе под нос, а обращалась к сидящему в соседнем кресле Анамару, склонившись в его сторону.

Заметив наше внимание, женщина выпрямилась, демонстративно смутилась, виновато пожала плечами.