Слово Императора

Дирижабль – довольно специфическое транспортное средство. При всей его простоте и надежности его так же легко вывести из строя – достаточно обеспечить несколько пробоин в тонкой шкуре этого великана. С другой стороны, добиться, чтобы он рухнул мгновенно, весьма затруднительно, поэтому всеми создателями активно разрабатывались способы эвакуации с борта гибнущего аппарата. Как эту проблему решали оборотни, я до сих пор не знала, но сейчас, кажется, имела все шансы выяснить.

Нижняя палуба представляла собой фактически дополнительный трюм с отдельным широким трапом, по которому можно было занести внутрь крупногабаритный груз. Здесь, на императорском дирижабле, она являлась конструктивным атавизмом: лишние тяжести ему таскать не приходилось. Здесь было пусто, но отнюдь не тихо – буквально над нашей головой находился двигательный отсек, и звук работающих механизмов гулом разносился в пустом помещении.

Впрочем, нет, кое-что здесь было; вдоль стен располагались стеллажи, заваленные непонятными не то мешками, не то тюками. Уру сразу кинулась к ним, а я – в носовую часть палубы к иллюминатору, чтобы оценить перспективы.

Двигались мы, если судить по рассветному зареву, на северо-восток, и там впереди, в дымке, синели громадины гор. Далеко внизу, под ногами, простиралась степь. То есть нас не развернули в открытое море, уже неплохо.

Прерывая мое созерцание и возню Уру, взвыла сирена. Звук, кажется, обрушился со всех сторон сразу, завяз в зубах и даже как будто иголками впился под ногти.

– Ваше величество, – окликнула меня девушка, и я, опомнившись, отклеилась от иллюминатора. – Надо прыгать, – виновато сложив брови домиком, сообщила она, обеими руками протягивая мне тяжелый на вид рюкзак.

– Это для утяжеления, чтобы наверняка? – перекрывая вой сирены, уточнила я, забирая у нее мешок.

– Наоборот, это единственный шанс выжить, – тряхнула головой она и принялась напяливать точно такой же на себя. Сноровисто управившись с упряжью, помогла мне затянуть ремни. Рюкзак оказался странным, двусторонним – большой мешок сзади, чуть меньшего размера – спереди. Да еще крепился не только на плечах и талии, но и к бедрам.

– Надо взять хотя бы воду, или здесь есть запас? – несколько запоздало уточнила я.

– Немного есть, – кивнула Уру. – Пойдемте, нельзя терять ни секунды.

– Уру, до окончательного крушения у нас есть некоторое время. Я понимаю, Руамар велел в случае чего глушить меня и тащить так, но, может, подождем его пару минут? – спросила я.

– Это не самая лучшая идея, – с сомнением проговорила она, опуская какой-то рычаг. Пол под ногами вздрогнул, и часть его поехала вниз, открывая провал сбоку гондолы.

– Не самая лучшая идея эти его геройства, – вздохнула я.

Впрочем, ситуация разрешилась сама собой: Руамар наконец присоединился к нам. Окинув взглядом, удовлетворенно кивнул и принялся натягивать на себя такой же рюкзак. Закрепив все ремни, перехватил меня за локоть и потянул за собой к трапу, второй рукой махнув Уру.

Сложно сказать, почему я без слов и возражений последовала за оборотнем. Наверное, мне передалась уверенность двуликих: они явно знали, что делают, и не пытались таким экзотическим образом покончить с собой.

– При посадке ноги держи вместе, чуть согни, приземляйся на всю плоскость стопы, падать старайся на бок. На ногах устоять не пытайся, все равно не получится, – кратко проинструктировал меня Руамар.

Потом был короткий разбег – и сердце замерло где-то в горле.

К высоте я всегда относилась с неуверенностью. Не то чтобы боялась, но старалась по возможности избегать; не вызывали у меня доверия открытые пространства с бездной под ногами. В дирижабле о пропасти внизу было легко забыть, а сейчас дыхание перехватило от ужаса и противоестественного восторга. На мгновение показалось, что мы не упадем вниз, что мы просто зависли в воздухе, застыли как мошки в смоле. Но в следующую секунду в лицо больно ударил порыв ветра, нас закрутило, пытаясь отделить друг от друга. Последовал болезненный рывок за руку со стороны Руамара; но пальцы его не разжались. Подтянув меня ближе, мужчина то ли на что-то нажал, то ли дернул на моем рюкзаке и разжал руки.

На бесконечно долгое мгновение меня буквально парализовало от ужаса. Пришло понимание, что вот-вот последует очень болезненная и последняя в моей жизни встреча с землей. Мелькнула совершенно дурацкая мысль попытаться быстро махать руками, чтобы задержаться в воздухе, а потом меня еще раз рвануло, на этот раз за плечи, и перевернуло лицом вниз. Ветер ледяными пальцами вцепился в открытые участки кожи, выбивая слезы из глаз и вынуждая зажмуриться. Последнее действие я выполнила с облегчением: так можно было поверить, что грохот сердца в ушах и жалящие порывы ветра – единственное, что существует в окружающем мире, а стремительно приближающаяся земля – плод моего воображения.