Слово из трёх букв

Согласно буддистским палийским канонам, застряв в колесе перерождения, в следующей попытке можно вытянуть три билета будущей жизни. А именно – стать страстным божеством-дэвом, воинственным задиристым асуром или человеком со случайно выбранными условиями рождения. По местным кармическим понятиям подлинного счастья во всех вариантах мало. Так как асуры и дэвы, несмотря на свою трансцендентальную природу, также продолжают вращаться в сансаре. При этом смерть дэва или асура может привести к повторному рождению в аду, чего по понятным причинам не хотелось бы.

С обычными людьми на этой карусели было всё более или менее ясно. Хочешь увеличить шансы соскочить с паровоза страданий с его обжигающей топкой желаний – веди праведную жизнь, не охмуряйся веществами, не обижай живность. А заодно постоянно пробуй остановить нескончаемую трещотку мозга в собственной голове. В целом, перечисленные способы, ведущие к просветлению, или, как минимум, к личной духовной свободе, сильно перекликались с христианскими заветами. Главное отличие было в рекомендательном характере всех наставлений и в определённом эгоизме персонального исправления кармы, который при должном усердии может сработать в так называемой Малой колеснице. Так именовалась упрощённая версия Большого колеса, в которой не обязательно заботиться о нуждах всего страдающего стада. Достаточно самому вырваться из круга перерождений с помощью праведной жизни и медитаций.

Не углубляясь во все тонкости, после прочтения канонов «Мадджхиманикая», я сразу понял, что перерождаться в человеческом теле мне не охота. Адские мучения павшего сладострастника, незавидная доля большинства животных и, возможно, безмятежное счастье неодушевленных предметов, тоже не вписывались в мои молодецкие запросы на будущую жизнь. А в том, что она наступит, не было никаких сомнений. Потому что быстротечная иллюзорность так называемой действительности настигла меня лет в двадцать. В набирающей с годами скорость временной реке зацепиться за что-то конкретное не светило. Оставалось принять многократность рождений, гармонично сочетающуюся с очевидной условностью всех феноменов.

Хвастливые заносчивые асуры, будучи взбунтовавшимися титанами, славились своим гневливым хулиганским характером, не укладывающимся в примиренческие клише моего эмоционально-разболтанного, но вполне пацифистского характера. Оставалось надеяться на рождение в виде божества-дэва. По недостоверным сведениям, эти сущности общаются между собой, в основном, с помощью созданных собственноручно иллюзорных форм. А иногда для собственного удовольствия демонстрируют разнообразные видения и в нижних мирах. Подобный волшебный синематограф идеально вписывался в предпочтения такого человеческого паучка как я, занятого плетением кружевных слов. Потому как словесные манипуляции тоже рождали иллюзии, способные производить сильное впечатление на чувствительных читателей. Возомнив себя Птицеедом Голиафом, паучок прилежно нёс на алтарь разбухающей гордыни очередную порцию самоудовлетворения в виде публикации нового эссе или новеллы в своём блоге. Но все достигаемые литературные успехи варились в недопустимо узких кругах и умах. Поэтому очень скоро растущая внутри тёмная материя стала требовать более масштабных сатурналий.

ss??EAN

Изученные буддистские наставления, безусловно, были правы в одном – нескончаемый бардак нашего неуправляемого мозга является причиной душевных и физических страданий. Но заниматься укрощением этого дикого коня в двадцать пять лет не хотелось. Тем более, что никаких гарантий многолетние медитации не давали. Да и низменные желания к тому времени переполняли внутренние закрома, то и дело выплёскиваясь наружу. Работа над силой духа велась в рамках цепной книжной реакции. Я подбирал следующую книгу по скрытой или явной рекомендации автора предыдущей. Иногда просто шёл по библиографии понравившегося писателя или философа. И, конечно же, сам, то и дело «удивлял» окололитературный мир собственными опусами. Что касается материальных целей – они как-то достигались сами по себе, ещё раз подтверждая многолетнюю убежденность в непременном собственном везении. В этом разрезе мне пришлась по душе философия Дао, выражающаяся в пассивном ожидании подаяний судьбы без резких движений. И я готов был терпеливо ждать до тех пор, пока по реке проплывёт если не труп врага, то хотя бы охапка бесхозных «коинов». И действительно – периодически мне отламывались неплохие денежные куши. Так что моя «материальная биография», возможно, и представляет собой определённый интерес, но только с точки зрения поклонников моей личной максимы: «Кто не работает горбом, тот вкусно ест и сладко пьёт».

Возможно, я слишком поверхностно коснулся понятия «тёмная сторона», на которой планировалось сыграть собственную жизненную партию. Я хотел стать ницшеанским человеком с некоторыми дополнениями, который чётко описан следующим почти математическим определением: