Слово как улика. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас

С самого начала мне показалось любопытным уже то, что эти фразы вообще заявлялись как цитирование. Как так вышло, что и арендаторы, и их свидетели приводят прямые цитаты? Почему в них так часто используются одни и те же слова? Ответчики совершенно ясно утверждали, что фразы a. – e. в точности соответствуют словам мистера Уилера, что именно это он и говорил. Тут возникает несколько важных вопросов, в том числе о свойствах «адвокатского» языка, о пределах возможностей цитирования на память, о заурядности приведенных формулировок и об их предположительной убеждающей способности.

В целом, юристы кажутся мне довольно осторожными в своих высказываниях, особенно юристы поколения мистера Уилера. Они не только осторожны по отношению к содержанию сказанного, но и несколько консервативны в используемых ими формулировках. Так, в данном случае меня несколько удивило, что адвокат якобы сказал: «очень хороший преуспевающий дом престарелых и возможность, которую не следует упускать», так как a) второе предложение здесь избыточно и b) структура определений к словосочетанию «дом престарелых» несколько неуклюжа: «очень хороший преуспевающий». Вдобавок фраза «очень хороший преуспевающий дом престарелых» [very good thriving nursing home] кажется мне похожей на скороговорку, которую не так-то просто выговорить, особенно с добавлением «возможность, которую не следует упускать» [and an opportunity not to be missed]. На самом деле это больше похоже на письменную речь, чем на устную. Более того, большинство юристов обладают обширным словарным запасом в силу своего образования, практики и опыта. Я удивлюсь, если пожилой юрист с более чем тридцатилетним опытом судебных заседаний, получивший степень бакалавра английского языка в Оксфорде и магистерскую степень по экономике, не найдет более подходящего слова, чем «хороший». Некоторые выражения граничат с банальностью: «хорошее маленькое предприятие» [good little business]. И то, что юрист выразился таким образом, причем не единожды, кажется маловероятным. Определенно, эти цитаты мало походили на то, как мистер Уилер говорил со мной по телефону, и уж тем более на его письма, неизменно взвешенные и рассудительные, может быть, даже несколько монотонные.

Лингвисты сходятся во мнении, что мы редко запоминаем сказанное в точности. Вопреки распространенному заблуждению, большинство людей не могут точно вспомнить и свои собственные слова даже спустя всего несколько минут после их произнесения. На этот феномен обращали внимание многие психологи и лингвисты, в том числе МакУинни (1982)[12], Хьелмкуист (1984)[13] и прочие. В эксперименте, организованном для апелляционного судебного слушания по делу о знаменитых «войнах мороженщиков»[14] в Шотландии, психолог подверг сомнению утверждение о том, что четверо полицейских могли запомнить такие слова подозреваемого: «Я лишь хотел прострелить окно фургона. Стрельба у Толстяка была запугиванием, которое слишком далеко зашло». Офицеры якобы записали эту фразу независимо друг от друга спустя некоторое время после ее произнесения. Профессор Брайан Клиффорд, когнитивный психолог, специализирующийся на проблемах памяти, предпринял эксперимент для проверки языковой памяти людей. В своем свидетельстве в апелляционном суде Клиффорд сказал, что большинство когнитивных психологов сходятся на том, что верхний предел объема кратковременной памяти, языковой или, например, памяти на числа, составляет приблизительно семь, максимум девять единиц. Кроме того, в случае языка запоминается смысл сказанного, но не сами слова (пересказ слушания в апелляционном суде[15]).

«Я лишь хотел прострелить окно фургона. Стрельба у Толстяка была запугиванием, которое слишком далеко зашло».

Профессор Клиффорд провел эксперимент с 57 участниками с разными социальными характеристиками (возраст, социальная категория, профессия). Одной из групп были предоставлены сведения о контексте приведенного высказывания. Участников попросили записать то, что им скажут, а именно – вышеприведенное высказывание, процитированное офицерами полиции: «Я лишь хотел прострелить окно фургона. Стрельба у Толстяка была запугиванием, которое слишком далеко зашло». Эксперимент показал, что ни один из его участников не смог дословно воспроизвести сказанное. Точность вспоминания в группах, получившей и не получившей сведения о контексте, отличалась незначительно. Средний уровень вспоминания составил 30—40%. Это согласуется с экспериментами других психологов и лингвистов. Даже через несколько секунд после просьбы вспомнить сказанное точная формулировка скорее всего не будет воспроизведена, особенно если произнесенная фраза длиннее семи или восьми слов.