Слово как улика. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас

Во-первых, должен сказать, что нам не следует недооценивать влияние перевода. Эта женщина пишет на своем родном языке, английском. У нее есть возможность быть очень точной, оценивать воздействие своих слов и, если она сочтет его неудовлетворительным, использовать другие слова. У карастанок такой возможности не было. Им приходилось полагаться на кого-то другого как на транслятор их переживаний. Во-вторых, южноафриканская женщина писала тогда, когда пережитая ею травма уже давно перестала быть повседневной действительностью. В какой-то степени она освободилась от своих страданий и с тех пор в значительной степени излечилась. Если прибегнуть к лингвистическим терминам, то она успешно выговорила свою травму. Более того, она написала свой отчет в примирительном духе, в атмосфере всенародного примирения, которое происходило в то время в ее стране. Карастанским же женщинам пришлось описывать свои переживания вскоре после того, как произошли те события. У них не было никакой возможности примириться с ними. Они все еще проживали различные травмы: проституция, в которую они были вовлечены обманным путем, страдания от физического и вербального унижения со стороны своих мучителей, нападения после возвращения домой и поиска убежища в стране, где они имели неприятный опыт, однако стране единственной, знакомой им помимо их собственной. Им пришлось рассказывать свою историю через посредника и носителя другого языка незнакомым людям, все еще страдая от этих травм. Поэтому я полагаю, что нам следует быть очень осторожными в оценке чужих житейских историй, в форме ли свидетельских показаний в суде, заявлений в полицию и в другие официальные организации или в виде отчетов, прочитанных в газетах. Мы склонны приравнивать настоящие истории из жизни к тому, что мы читаем в книгах и слышим в СМИ, но не все истории о страданиях и потерях одинаковы, и, в отличие от вымышленных, финал у них не всегда счастливый. А главное то, что разные культуры подходят к подобным переживаниям совершенно различным образом.

Я поделился этими соображениями с представителями агентства, занимающегося подобными вопросами, предупредив их, что мое мнение опасно приближается к психологическим и этнологическим рассуждениям и не является чисто лингвистическим и что агентству, возможно, стоит получить дополнительную консультацию у криминалистов, специализирующихся в этих областях. В начале этой главы я упоминал, что сведу опыт сексуального рабства ряда женщин в рассказ лишь о двух из них. Большинство случаев, на основе которых составлена эта глава, рассматривается органами предоставления убежища уже несколько лет. Некоторые из этих женщин все еще ждут, не потребуют ли от них вернуться на родину. Несмотря на добрую волю людей, колеса правосудия крутятся до боли медленно. И травмирование этих женщин по-прежнему продолжается.