Слово на удачу

Лена недоуменно уставилась на грубое изображение змеи, озадаченно жующей собственный хвост.

— Змея.

— Деревня. — Пренебрежительно протянула ведунья. Лена уже давно приучила себя не обращать внимания на подначки. — Это Ригерстагг — змея, поглощающая саму себя. К слову, очень древний символ, самые ранние изображения датируются десятком миллионов лет.

Лена вдруг почувствовала, как по ее спине вдруг прошлась целая стая ледяных мурашек. Она уже видела похожую картину — на обзорной лекции по истории мировой культуры.

— Символизирует бренность сущего, одновременно символ бессмертия и бренности всего сущего. Впервые отмечено в пятом тысячелетии до Года Мира… — деревянным голосом сказала девушка.

— Что такое "Год Мира"?

— Когда прекратились все войны.

— Так не бывает.

— У нас — есть. Точнее — было…

Ночью Лена никак не могла уснуть. Она неподвижно лежала в постели, взирая во тьму, а в душе ее бушевала настоящая буря.

"Неужели все безнадежно, а странные происшествия — это лишь первый признак надвигающейся катастрофы, после которой не останется ничего, кроме десятка рисунков?" — Девушка снова вспомнила Ковдель, зелень его бульваров, по которым было так приятно возвращаться с учебы, милые кафешки, парящие над рекой ресторанчики, тенистые парки… — "Неужели это все обречено превратиться в пыль, в тлен, в ничто? Как краток был миг благоденствия — а мы думали, что это останется навсегда."

— Лена? — послышался шепот с соседней койки. — Ты не спишь?

— Неа.

— Если мы починим машину времени, то я смогу вернуть тебя обратно. Обещаю.

— И я буду знать, что мой родной мир обречен.

— Все мы обречены, если смотреть на вещи слишком широко. Вспомни Ригерстагга.

— Слишком широко! — Лена возмущенно фыркнула. — Тебе легко рассуждать.

— Ага, легко, — отозвалась чародейка звенящим голосом. — Это ж не мой дом сожгли дотла, уничтожив все, над чем я работала. Конечно.

— Извини.

На пару минут в пещере воцарилась хрупкая тишина.

— Каков этот твой мир? — вдруг спросила Иелла. — Знаешь, если заглянуть тебе в душу — ты совсем не такая, как остальные. Это как сравнивать пух и вату — вроде и то, и другое мягкое, но не совсем…

Лена позволила себе улыбнуться. Прилив ностальгии сейчас работал на нее — она чувствовала, что может говорить о родине бесконечно.

— А ты хоть выспишься? Я могу многое рассказать.

— Не тяни! — со стороны постели чародейки послышалось шуршание, словно она переворачивалась на живот, желая записать рассказ в подробностях. — Раньше начнем — больше расскажешь.

— Ну, слушай…

Иелла слушала, открыв рот. Она сейчас впервые поняла, насколько отличается ее собственный мир, полный чудес и открытий — казалось бы, еще чего желать? Оказалось, есть чего: даже не касаясь невероятных техно-магических чудес, родина Лены гарантировала мир всем и каждому — вне зависимости от места рождения или любимых идей. Увы, Муромин не мог похвастаться тем же — пока его наивысшим достижением было отсутствие бездомных и голодных.

— Здорово у вас, — с трудом скрываемой завистью пробормотала чародейка.

— Особенно здорово — эти непонятные дыры, в которые можно провалиться, просто зайдя за угол, — язвительно отозвалась Лена, живо припомнив свой ужас, когда из-за крыши уютного кабачка вдруг выплыла вторая луна. — Да, кстати, а как ты это объяснишь?

— Ну, если принять во внимание ваш уровень развития, — Иелла на миг задумалась, — может, у вас тоже начали баловаться со временем? У них могло что-то разладиться.

— Твоя же машина не создавала дыр?

— Во-первых — откуда нам знать? — со стороны постели собеседницы послышался шорох, словно та пожала плечами. — Импульс отдачи был очень силен. Как знать, может где что и провалилось куда-то. А во-вторых, я делала эту установку экспромтом — у вас, скорее, подход был более основательным. Кстати, вот еще вопрос — как летают эти ваши города? На это же нужна прорва энергии…

— Без понятия, — Лена невольно улыбнулась. Столь искренний интерес к родному миру невольно забавлял ее — воспоминания накатили с новой силой, словно и не было безумного путешествия через всю страну, а потом выматывающего душу ралли через пустыню. — Но там действительно здорово…

Перед глазами снова всплыл вид с набережной Лассомбры в ясную полночь: мириады звезд вверху — холодных, безучастных, и столько же, если не больше — живых, горячих звезд внизу. Ностальгия, начавшись с приятных расспросов, вдруг обернулась невероятной болью — девушка снова вспомнила, что это все потеряно навсегда. Навсегда — если только Иелла не сможет отправить ее обратно.

— Лена? — послышался беспокойный голос. — Тебе плохо? Я же чувствую… Не молчи!

— Да, мне плохо, — прошептала девушка. — Ты сможешь отправить меня обратно, правда?

Стопки листков все росли, но заметных сдвигов не было. Лена считала, что всему виной — неверие Иеллы в идею "параллельных миров", но вслух высказывать это опасалась. Тем более, что прочая часть "Звездной команды", совершенно оставленная без присмотра, встречая девушку в коридоре, приветствовала ее совершенно гнусными ухмылками.