Слово о князе Владимире

Попытки крестить аналогичным способом население других городов более не возобновлялись. Распространение православия приобрело характер постепенного приобщения народа к новой религии, что достигалось через деятельность назначаемых на места священнослужителей и организацию церковных приходов. Вместе с тем процесс этот не был мирным, язычники повсеместно строго преследовались, подвергались гонениям и жестоким наказаниям. В действительности христианская вера не могла вытеснить полностью того, что было частью народной души. В одном из древних памятников русской литературы, который называется «Слово о том, како погане суще, языци кланялися идолам», его автор, ревностный сторонник православия, сетует по поводу стойкости языческих обычаев: «По святом же крещении Перуна отринута, а по Христа бога яшася (чуждаются. — В. Р.), но и поныне по украинам молятся ему, проклятому Перуну, и Хорсу, и Мокоши, и Вилу, и то творят отай (тайно. — В. Р.). Сего не могут ся лишить проклятого ставленья вторые трапезы нареченные Роду и рожаницам». Язычество, как отмечает историк Б. Д. Греков, веками создаваемое самим народом, было дорого народным массам, поскольку в нем, как в религии, выросшей в бесклассовом обществе, не освящались элементы классового угнетения, в отличие от религий более поздних.

Введение новой веры встречало повсеместно стойкое сопротивление населения. В Поволжье, вятских землях, в Приильменье вспыхивали восстания смердов и городских низов, возглавляемые волхвами. Истребляя каждого, кто упорствовал в языческих обычаях, церковь надеялась жестокостью, «огнем и мечом» искоренить «поганские» привычки. Вплоть до XVII века ею давались строжайшие указания о том, чтобы все жители «пересташа рекам и озерам требы класть, дуплинам древяным ветви и убрусы обвешивати и им поклонятися…». И все же люди не «пересташа» следовать своим обычаям и вплоть до начала нынешнего века все так же купались в святых языческих источниках и колодцах, кидали в них монеты и кольца, обвешивали расшитыми полотенцами деревянные колоды, украшали лентами обрядовые деревья.

Об этом свидетельствуют письменные источники. В Лаврентьевской летописи находим жалобу на то, что храмы пустуют, а народ упорствует в языческих традициях, за что бог наказывает его смертями, голодом и засухой.

Такое положение дел заставило церковь заново формировать свой православный пантеон богов и святых на основе языческих божеств и культов. Так, зимние языческие «святки» были заменены рождественской неделей, а весенние «святки» — пасхальной неделей. Цикл весенне-летних древнеславянских обрядов, называемых «семиком», посвящаемых культу предков и духам земледелия, перенесли на четверг седьмой недели после пасхи и приурочили, как мы уже говорили ранее, к «троице», в которой от «семика» остались элементы «зеленой магии» — завивание берез и украшение их ветками храмовых алтарей, посещение могил в «духов день» — канун «троицы», «угощение» предков, надмогильная трапеза и др.

Черты матери-земли и Ярилы были привнесены в образ богородицы, «конный» бог Хоре трансформировался в Георгия Победоносца, Перун — в Илью Пророка, Купала — в Ивана Крестителя, Волос — в святого Власия, богиня-пряха Мокошь — в Параскеву Пятницу, Сварог и Сварожич — в Козьму и Демьяна, а затем святые посыпались, как из рога изобилия. Всего же их накопилось свыше тысячи.

Коренной переделке подвергся похоронный обычай, однако и в нем сохранились многие языческие элементы — кутья, колево и др. Сожжение мертвых заменено полностью трупоположением, или погребением, в гробах в одиночных могилах. Но богатых и знатных хоронили, как и язычников, в роскошных одеждах, с оружием, сосудами, пищей и вином. При отпевании и погребении над ними совершали те же магические заклинания против злых духов и гадания, только теперь не по «птичьему граю», а по Псалтыри.